Сибирские огни, 1962, № 6

ления — выпускница десятилетки Надя Извекова, сын известного драматурга Алексей Пастухов, бывший беспризор­ ник, а ныне молодой талантливый худож­ ник Иван Рагозин, младший в роду па- рабукиных Павел — сейчас тульский оружейник, их друзья, сослуживцы, зна­ комые. И все-таки не они, а старые ге­ рои, давно уже превращенные талантом художника и читательским воображени­ ем в живых, вполне реальных людей,— ' Извеков и артистка Анна Тихоновна Улина (сценическая фамилия Аночки Парабукиной), Пастухов, Цветухин и Р а ­ гозин — по-прежнему занимают «аван­ сцену» романа. В «Костре», по крайней мере, в опубликованной его части, К. Фе­ дин, верный своей давней теме,— изоб­ ражению интеллигенции, рисует по пре­ имуществу судьбу того ее поколения, к которому принадлежит сам. «Ветер задувает свечу и раздувает костер». Этим эпиграфом к роману чи­ тателю обещается, что на страницах кни­ ги подуют ветры истории. Тревожное предчувствие войны, едва уловимое в первых сельских главах, сменяется вспыхнувшим вдруг в полнеба багровым заревом', сначала на фоне, затем уже при близких отсветах которого действу­ ют и мгновенным мысленным взором окидывают свое прошлое герои; а зарево все ширится, все кровянеет, и вот уже в заключительных сценах сама война потоком народных страданий, героизма, страха, подлости и самоотверженности вливается в роман. В ходе народной вой­ ны лучше стал виден весь человек. Гроз­ но встряхнула война каждого, и одни обмякли, сломались, другие — еще тверже встали на ноги. В одних пробуди­ лись новые силы, они возмужали, стали чище в своей нравственной красоте — в душе других заколебался остатний желтый огонек, та самая «свеча», кото­ рая при других обстоятельствах, может, мерцала бы благополучно до конца дней. На суровом материале войны выраста­ ют гуманистические идеи Федина, вой­ на подводит итоговую черту прошлой жизни героев. Два с половиной года назад, когда ра­ бота над опубликованным сейчас первым томом «Костра» («Вторжение») была в самом разгаре, Константин Федин, вы­ ступая перед читателями в Саратове, го­ ворил, как ему видится построение его будущего произведения. Роман должен состоять из нескольких «больших ча­ стей, глав, каждая из них посвящена оп­ ределенному гнезду героев — есть часть извековская, есть часть цветухинская, есть часть, в которой выведена русская, советская деревня предвоенного време­ ни» и которую — добавим мы от себя— можно назвать веригинской, наконец, есть часть пастуховская... Так оно и по­ лучилось. Если говорить о внешней фабуле, то «гнезда героев» в опубликованном томе «Костра» объединены пока лишь немно­ гими сюжетными ниточками. Извеков нигде не сталкивается ни с Цветухиным, ни с Пастуховым, те, в свою очередь, не встречаются между собой. А народная артистка Анна Тихоновна Улина, кото­ рую для пущей представительности тор­ жества ждут на дне рождения маститого драматурга, оказывается, накануне не­ ожиданно вылетела в Брест, и когда один из гостей называет фамилию ее мужа («саратовский, муж-то ее. Извеков»), эта фамилия, сгладившаяся в памяти Пасту­ хова, ничего ему не говорит... Очевидно, впоследствии сюжетные ли­ нии романа, как это бывает у Федина,. интересно и неожиданно сойдутся, про­ являя уже накопленные в них возможно­ сти тесного переплетения событий и лиц. А пока, если читатель с неослабеваю­ щим интересом переносится от одних со­ бытий к другим, воспринимая как живое целое «куски» романа, сюжетно едва свя­ занные между собой, если ощущает в их чередовании логику и закономерность, то это потому, что все части романа, все «гнезда героев» объединены одной те­ мой, одним событием, неумолимо про­ катывающимся через жизнь разных лю­ дей — началом войны. С большим чуть­ ем мастера композиции К. Федин, то ме­ няя тональность, то создавая контрасты, подталкивает читательский интерес воз­ можностью сравнить, как воспринимают одно и то же событие различные люди.. «Веригинская» часть романа воспри­ нимается как широкая эпическая увер­ тюра к изображению других «гнезд ге роев». Напитанные картинами родной русской природы, звучащие сочным, живым народным говором, деревенские главы показывают будни простых лю­ дей колхозного села в самый канун вой­ ны. Эти главы принципиально важны в романе. Ведь в конечном счете главным большим мерилом полезности народу будет оцениваться весь сложный интел­ лектуальный и нравственный мир геро­ ев книги. Ибо, как говорит Матвей Вери­ гин, — «На деревне стоим. Надо — она дерется. Надо — замиряется... Да всег­ да пашет». От того, насколько Пастухо­ вы, извековы, цветухины, Рагозины вы­ веряют свой «компас» по этому главно­ му азимуту — ответственности и долга перед породившим их народом, зависиг их умение в каждый данный момент —и. особенно в тяжкую годину войны — найти свое место в жизни. Первым по роману вступают в войну Пастухов и его окружение. В нескольких картинах через восприятие сына— моло­ дого инженера — рисует Федин довоен­ ную жизнь драматурга Пастухова. Еще давным-давно Александр Владимирович стремился укрыться на искусственном «островке», куда не захлестывали бы волны бурного житейского моря, не втор­ гались незванно чужие беды, а уши ове­ вали лишь зефиры, ласкающие его тще­