Сибирские огни, 1962, № 6

Никитины уехали на родину. Они очень спешили. А были и такие, которые не торопились... Степанида вышла замуж за француза. Она была совсем молоденькой дев­ чонкой, откуда-то с Украины. Почему она не поехала со всеми? Любовь кружит голову... Луиза познакомилась с мадам Степанидой через почтальона. Она попросила его порекомендовать кого-нибудь, кто может переводить с русского и писать на конвертах русские адреса. Степанида выглядела больной, измученной, старше своих тридцати с лиш­ ним лет. Ее настоящий возраст выдавали глаза. Еще не потухшие, карие. Когда она улыбалась или смеялась, в глазах вспыхивали искорки. Но чаще эти глаза были полны страдания. В таком маленьком городке почтальон — это настоящее справочное бюро. Он знает не только улицы и дома, но и биографии обитателей. Почтальон провел Луизу к мадам Степаниде. Первые письма были из Москвы, Ленинграда, Киева, а из Сибири их все не было. Утешая Луизу , Никола замечал: — Сибирь — это очень не близко. Край света. Это что-то вроде нашей Кайены. Я читал, что русские цари отправляли туда заговорщиков. Таких близко не отправляют... Луиза смотрела на листки, испещренные загадочными знаками русского’ алфавита, и, быстро накинув пальто, ехала к Степаниде. Русская, едва взглянув на конверт, начинала причитать: — Родные вы мои!.. Ровненькие да кругленькие... Буковки-то какие краси­ вые! Листок березками пахнет, ветерком днепровским... Наплакавшись, Степанида начинала медленно, по складам читать. Потом говорила: — Нет, це не вид Аленушки. Но тоже очень хорошие люди пишуть. Бла ­ годарят, Луиза, тебя, добра желают... Луиза вытирала слезы и вздыхала: — О, если бы взглянуть хоть одним глазком, какая она стала, моя девочка! На другой день Луиза не пришла. На, третий тоже. Степанида забеспокоилась. Вечером третьего дня произошло то, чего теперь Степанида не забудет всю- свою жизнь... Французский диктор объявил, что сейчас -будет «дуплекс Париж — Новоси­ бирск», разговор между семьями Оффманов и Никитиных... ЕСли бы кто-нибудь был рядом! Если можно было бы кому-нибудь рассказать о том, что она пережила за эти минуты! Если бы она была с ними там. От потребности поделиться переполнявшими ее в эту минуту чувствами Степанида схватила листок бумаги и начала писать... письмо Никитиным.. И вдруг с ужасом поняла, что писать по-русски она разучилась... Была-то она не очень грамотной, класса четыре закончила, а теперь, за эти годы на чужбине, и совсем много забыла. Но желание было таким сильным, что она не могла оторваться от письма, лепила по синим линейкам корявые буковки, затруднялась в их выборе, точки и запятые ставила, где попало... «Ничего,— утешала она себя ,— свои люди, поймут...» Луиза приехала из Парижа и, захватив пачку накопившихся писем, тотчас направилась к Степаниде. — О, мадам Степанида! — восклицала она.— Как близко звучали голоса Сержа и Эжени! Не верилось, что до них пять тысяч миль, а позади столько лет разлуки! Боже мой! Арлет сказала, что она совсем взрослая! И это ведь так! Все корреспонденты хотели с ней говорить! Их было очень много — это вам не наш городок! Столица Франции! Моей родной Франции! Степанида как-то сжалась при этом восклицании. Она подумала: «Могу ли я так сказать о России?» Луиза продолжала без умолку: — Я волновалась и ничего толком не узнала! А надо было спросить, какой размер платья носит Алла. В крайнем случае — ее рост и р азм ер талии. Какая у нее нога? Как вы думаете, мадам Степанида, какие у русских девушек бывают в семнадцать лет ноги? У ее матери маленькая нога — Эжени невысокого роста. Но ее муж длинный человек. Его называли тогда «Большой Серж» . Я хочу сде­ лать Алле подарки... Несколько минут шел разговор о вещах для Аллы. Степанида сказала: — Большие посылки за границу не пропускают. Луиза всплеснула руками: