Сибирские огни, 1962, № 6

Муж покупает по воскресеньям «Юманите Диманш». Там много пишут о- русских. О, они утерли кое-кому нос своими спутниками! Говорят, теперь в Пари­ ж е бывает много советских туристов. А вдруг когда-нибудь с ними приедут Сер­ гей, Евгения, малсчькая Арлет... Оффманы жили теперь не в Аянже, а в Фамеке, который находится побли­ зости. У окна показался почтальон. — Добрый день, мадам Луиза,— сказал он ,— вот газета вашего мужа. Каждый француз имеет «свою» газету. Он может читать и другие, но «своя» — особое дело. Можно быть временами ею не довольным, можно рутать ее, но от этого она не перестанет быть «своей». Это была спортивная газета. Луиза машинально развернула ее, бегло про­ бежала заголовки о регби, крокете, футболе... Вдруг на одной из страниц ее привлекли три имени — «Никола, Роже... Марсель...» Странное совпадение — имена ее мужа и сыновей! Она стала вчитываться в маленькую заметку-объявление. В ней сообщалось, что семнадцать лет назад французы приютили русскую девочку, родившуюся в одном из концлагерей. Объявление было составлено в таких выражениях, что получалось, будто родители уехали в Россию, а девочка осталась у французов. Теперь они ищут девочку... Кровь прилила к лицу Луизы, она схватила газету и бросилась в соседнюю комнату. Жозефина дремала в плетеном кресле. На полу маленький пестрый котенок играл клубком шерсти. — Мама,— окликнула ее Луиза ,— вы помните Арлет? Бабушка шевельнулась, с усилием открыла глаза и внимательно посмотрела, на дочь. — В старости ты это узнаешь... — начала она, — я забываю, что сделала вчера, а далекое прошлое стоит передо мной, как сегодняшнее, близкое... Я помню Сержа, его жену, ее подругу — высокую польку, сошедшую с ума, многих остар- байтеров, как их называли ... , Старушка на секунду закрыла глаза, будто припоминая что-то. — Какими мы были смелыми тогда, дорогая моя девочка... Мы послали в лагерь нашего Эжена, моего сына и твоего брата, и не сомневались —- иначе- нельзя было поступить. А вот, когда его посылали в Алжир, я плакала... Заметив в руках у Луизы газету, бабушка вдруг всполошилась: — Луиза! Почему ты меня спросила про Арлет? Там что-нибудь написано- о русских? Неужели опять... Вошел Никола. — Смотри! — закричала Луиза.— Это нас ищет Арлет! Она теперь все поняла. Алле семнадцать лет — время, когда человеку от­ крывают тайны, в семнадцать — сердце переполняют самые смелые порывы! * * * Лавина событий обрушилась на простую французскую семью. В этот день супруги уже не оставались одни. Журналисты сменяли друг друга. Имена Оффманов и Никитиных набирались крупным шрифтом на страницах французских и советских газет, звучали по радио. На другое утро мэр городка официально принял семью Оффман. Было много- корреспондентов, вспыхивали блицлампы, жужжали киноаппараты. Мэр принес из архивов муниципалитета старую книгу регистрации рождений. На 24-й странице значилось: Алла Никитина, русская, дочь Сергея и Евгении Никитиных из лагеря восточных рабочих в Аянже, родилась вечером 21 января 1944 года... & * * Луиза стала самой знаменитой женщиной Фамека. Она не могла пройти по улице и двух шагов, чтобы не услышать за своей спиной: «Она спасла русскую девочку!.. О ней пишут парижские газеты». К радио и газетам она уже привыкла. Но вот письма... К этому, наверное, не сможет привыкнуть... Она не представляла себе, что на свете так много добрых людей. Особенно сердечны письма из русской страны. Каждое чз них невозможно читать без вол­ нения. Ведь то, что перенесли русские, не перенес бы яикто на свете. Луиза вспоминала русских юношей, повешенных немцами у ограды лагеря , видела исхудавшую Евгению Никитину, собиравшую кухонные отбросы...