Сибирские огни, 1962, № 6

Не избежать банального сравнения — на дворе Лондон. Окно непроницаемо занавешено туманом. Ни фиолетового взгорья, ни шоссе, ни урчащего под окном1 землероя-экскаватора. Белым-бело. На язык просится мольба: «Ты взойди, взойди, солнце красное!» И взошло. Упросил. Часть пути до плотины — в кузове автосамосвала. Не без удобств — на го­ лубой решетчатой скамье. Поселок, по которому мы едем, называется Постоянным. Надо заметить, что на строительстве гидроузла многое непостоянно, временно. Временным был Зеле­ ный городок — первая крыша энтузиастов. Ангара расстелила над ним свои го­ лубые наряды, и теперь он — прибежище подводных миров. Земляные перемыч­ ки в нижнем бьефе, столовая котлована, отверстия под плотиной, щитовые дома и даже главная эстакада — железный мост, весом в 27 тысяч тонн, — все это подельщина, временные работники. А вот поселок — Постоянный. Каменных домов в нем почти нет. Постоянный срублен топором. Вот улица Гидростроителей. Бетонка. Одностороннее движение. Дома двух­ этажные, вязаны из крепкого бруса. Здешний топор отменно искусен. В поселке немало домов-красавцев. Свежа, например, архитектурно и по-настоящему хоро- ■ ша деревянная желто-белая гостиница, приютившаяся в корабельных соснах над Ангарой. Братск многолик. Уже сейчас реально существует восемь Братсков . Более чем на 70 километров растянулись они по таежному Приангарью. Возможно, со1 временем это будет одно целое. Восемь Братсков, восемь городов-братьев, по­ дадут друг другу руки, и на дивной реке встанет один город, город-работник, го­ род-сад. И если бы сейчас я смог отправиться на своем игреневом бегунце, кото­ рому смотрел в зубы весь район, через многоликий Братск, мне понадобилось бы без малого двое суток. Постоянный — это Братск-5. Будущее его завидно. Сейчас он — первый из восьми. Это административный, общественный и культурный центр. Здесь го­ родские комитеты партии и комсомола, горисполком, управление Братскгэсстроя. Особенности эти временны. В тайге подымается новый город — статный, боль- шедомный, каменный. И уже в недалеком будущем именно здесь, а не в Посто­ янном будет пульт руководства жизнью города. Но и тогда Постоянный оста­ нется Постоянным — второй, после Зеленого городка, крышей строителей, их дру­ гом, их опорой. Вернемся, однако, к нашей вылазке на плотину. Голубая скамейка очень спешит на свое место. Близ управления главного энергетика я схожу с машины, чтобы до Падун-камня продолжить свой путь «пешака», с дотошным расспросом встречных. Словом, язык ведет до Киева. Сначала по «военно-грузинской» дороге (так мысленно я называю широкий об­ катанный шлях), потом по жесткой тропе, что сбегает в падь, переходит ручеек- нитку и, петляя, лезет на каменный пояс-гору. Каменный пояс, и отдаленно, не напоминает зеленошумного Машука, но что-то лермонтовское витает в этом ланд­ шафте и не по той только причине, что дорога светла и обкатана. Да вот ведь! Вправо от меня отчетливый, почти черный профиль утеса, а на круче его, вполу- наклон — сосна. Одинокая, лермонтовская. Лермонтовские ассоциации, однако, так же мгновенно разрушаются, как и возникают. Передо мной плотина. В просини, под сугробами облаков она откры­ вается мне как-то сразу, в полном своем необыкновении. «Вот эт-то штука!» Хлопаю себя по карманам, нашаривая папиросы. Я должен закурить. Я не могу не закурить. Чиркает спичка. Еще. «Может человек»... «Только человек может...» Как же дальше в этом изре-