Сибирские огни, 1962, № 5

— Маленькая Катя? А ведь я ее нянчил... . Бошняк вдруг схватился за голову и с криком кинулся бежать вдоль берега. Он что-то дико кричал, поднимал кулаки к огромному и ясному небу, которое, казалось, было раскалено ярким солнцем. Ветер ударами бил с моря. — Держите его, господа, — крикнул Корсаков. Офицеры и матросы кинулись вдогонку за Бошняком. — Какой ужас, какой ужас! — словно сквозь сон, говорила Екатери на Ивановна. С ней остался начальник канцелярии генерал-губернатора камер-юн- кер Бибиков, низенький, смуглый, черный, с плоским маленьким лицом. Гут же стройный молодой человек в форме казачьего урядника. Это Ми­ хаил Раевский, сын декабриста, бывшего князя Волконского. Он взят в поход в качестве переводчика английского языка. Мать, желая его спасти от мести царя, записала сына на свое имя Это изобретение Николая Николаевича. Под фамилией матери он зачислил юношу в казачье сословие, а не в крестьянское, как повелел царь. ...Между тем шлюпка с губернатором благополучно прошла через бар и вошла в залив. Бошняка схватили на берегу. Он с яростью ударил Мишу Корсако­ ва, так что тот упал на песок. Калашников и Веревкин — здоровенные матросы — схватили Бошняка под руки. Но безумие придало ему такую силу, что и эти здоровяки полетели прочь. Матросы снова схватили его. на этот раз смелей, и держали крепко. Миша Корсаков стал уговаривать его, подошел Сычевский. С поста прибежал поручик Воронин. — Николай Константинович, что с вами? А ну, отпустить его! — приказал он матросам. Он взял Бошняка под руку, потом обнял и дружески повел его нг пост. Временами Бошняк припадал к его плечу и начинал рыдать... Муравьев выскочил из шлюпки и быстрой, легкой походкой подошел к Екатерине Ивановне. — Дорогая моя племянница! — сказал он, обнимая ее и целуя ь лоб. — Боже мой, боже мой! Я спешил к вам. Ваше горе — мое горе! Екатерина Ивановна вдруг всхлипнула, слезы потекли по ее щекам, но она отчаянным усилием старалась подавить их. — Николай Константинович плох! — сказала она, кривя лицо, как простая баба, и чувствовала сквозь горе, что делает это нарочно. — Да... А где же Геннадий.Иванович? Он уже уехал? Ж аль как! Бо­ же, какое горе! Я прикажу немедленно известить его. Вы женщина высо­ кого благородства! Перед вашими подвигами бледнеет все... Все право славные героини... На берегу слышались отчаянные крики и причитанья женщин. — Это рыдают семьи погибших, — с глазами, полными слез, сказала Екатерина Ивановна. — Сейчас при высадке погибли два наших лучшие товарища — Парфентьев и Беломестнов. Мы провели с ними все эти три года... Их гибель подействовала на Николая Константиновича, и он рас­ строился... — Ах, вот в чем дело! — мрачно пробормотал губернатор. Муравьеву еще на шхуне сообщили о гибели казаков. «Видно, Бош­ няк не выдержал, это был последний удар!» — Пойдемте отсюда, Екатерина Ивановна, прошу вас, — сказал Ни­ колай Николаевич. Ведя ее под руку, Муравьев шел к посту. Свита в блестящих мунди­ рах, молчаливая и печальная, следовала за ними. Подошел Миша Корса­ ков и сказал, что Николаю Константиновичу лучше, он почти успокоился*