Сибирские огни, 1962, № 5

должалось плавание, тем больше Бошняку хотелось проводить время е одиночестве, размышлениях, и поэтому он реже бывал у своих приятелей Ему хотелось бы вообще избегать людей, но на судне это невозмож­ но. Смех Муравьева и вторившего ему Буссэ так и стояли в ушах. Ему неприятно встречаться с губернатором. К Буссэ он испытывал отвраще­ ние. Конечно, спокойней всего беседовать с казаками. Но Бошняку каза­ лось, очень они унижены, только не подают вида. Плаванье затянулось. В лимане все время садились на мель. Хотели было идти в Николаевск, на соединение со штабом, но раздумали из-за этих же мелей. Но вот и Петровское. В то время как Римский-Корсаков приветливо обратился к Николаю Константиновичу, на баке появились Парфентьев и Беломестнов. Бошняк не стал разговаривать с капитаном, отошел к казакам. — Как, брат Парфентьев, приходим? — Да уж Орлов мыс видать! — ветер треплет его отросшие светлые волосы. — Слава богу, вот и мучения наши кончаются! Бошняк мысленно входил в интересы своих спутников, — как им при­ ятно будет возвратиться в семьи. Хотелось верить, что они счастливы. «А я вот всегда думал, что мои близкие испытывают неприятности от того, что я рядом..» — Я виноват перед тобой, Парфентьев... — Что вы, ваше благородие. Казаки уже знали, что их Николай Константинович «не в себе» и что с ним надо обходиться помягче и поласковей. — Нет, право! Я твои благодеяния всегда помню. Вот я тебе расска зывал про Россию. Знаешь, когда закончится война, я возьму вас обоих туда. Могу даже и сыновей ваших взять. Ведь я богатый человек. Пожи­ вете у меня в имении, увидите, какая там жизнь, посмотрите, что такое яблоневые сады. — Премного благодарен вам, Николай Константинович, — ласково, как с маленьким, говорил казак. Николай Константинович достал табак, и все закурили. На душе у Бошияка сейчас стало покойно. «Мне так хорошо, — думал он. — Д аж е плакать хочется от этой ду­ шевной тишины. Как хорошо! Как хорошо!» Сколько было переговорено с этими верными товарищами в долгие зимние вечера, сколько они ему порассказывали о здешней жизни, учили ходить на лыжах, разводить- костры,- охотиться. Все это очень важно е жизни. Никогда и никому он так не был обязан, как им. Всю зиму боял­ ся, как бы с ними чего не случилось. Оба выжили благополучно, он мыс ленно благодарил за это бога. Берег приближался. — Накат! — сказал Парфентьев, кивая на тяжелые волны, время от времени валом рушившиеся на берег. На палубу вышел Муравьев. С ним Буссэ и офицеры. Донесся запах дорогих сигар. — В такое волнение через бар пройти нельзя, ваше высокопревосхо­ дительство, -— сказал капитан. — Придется оставаться на рейде. Муравьев знал, что такое местный накат. На море не очень заметно, а па берег рушится большая волна. Плаванье вообще оказалось на редкость неудачным. Фарватер, не обставленный знаками, утеряли. В лимане бушевали непрерывные штормы. В Николаевске следовало решать вместе с Невельским и Казакеви­ чем, где строить батареи, как укрепить вход в реку, где и как раскварти-