Сибирские огни, 1962, № 5

Но, оказывается, пост, который Геннадий осенью поставил с таким трудом на Сахалине, больше не существует. Его уничтожили не англича- эе! А наша эскадра... А он так радовался, заняв Аниву! С каким восторгом рассказывал ей про айнов! Она знала, что муж часто недоволен Муравьевым, но в то же время боготворит его, не раз поминал, что, не будь Муравьева, и он бы ни мину­ ты не служил тут. Геннадий очень озабочен... Его план войны не принят. Исследования и движение к югу запрещены. Посты не оставлены. Муж — клубок нервов и мускулов. Только он мог, изнемогая то от жары, то от холода и ливней, пройти на байдарке более тысячи миль на­ встречу сплаву против течения. Как он иногда носится на байдарке, гре­ бет с темпераментом, как настоящий алеут! Она плавала с ним не раз, бывало страшно... Они ходили когда-то в тихую погоду смотреть звериные лежбища... У Геннадия рабочие руки — в рубцах и мозолях. Как любит она эти руки и соскучилась о них. И эту вечно тревожную голову, и этот мальчи­ шеский взгляд, и эту живость и веселость взора, пылкость суждений. Слу­ шая его, все невольно поддаются и увлекаются. Или — ненавидят... Как он был обрадован, вступив сначала на палубу шхуны «Восток», а аотом, почти в тот же день, на борт великолепного губернаторского барка га. Муравьев явился с целой флотилией в сопровождении отличных войск Да, мы отвыкли от всего этого! Но почему его каждый новый замысел встречает сначала сопротив­ ление? Разве люди не могут его понять, как понимает она, — сразу, и по- аерить. Почему Николай Николаевич не принял его новых планов? И ка* теперь будет действовать моя «огненная голова». Геннадий странно сдержан. Он утаивает горечь. Но разве женщину обманешь?! В самом деле он был сдержан. Говоря о несогласиях с губернатором а его штабом, он опять поддался очарованию виденных кораблей. Ему всегда удавалось донести до Кати свежесть своих лучших впечатлений, а он до сих пор был под влиянием вида бравых войск, блестящего штаба, свежих, здоровых людей и тех огромных средств, которые сюда достав­ лены. Он не согласен с губернатором и высказал это там резко, грубо. В те дни он был подавлен, разбит. Наконец эта ужасная весть. Когда он возвращался, на душе было очень тяжело. Но приехал и увидел своего друга. Настроение вдруг переменилось. При виде ее лица, нежного и страстного, он неожиданно обрел силы. Ее поддержка была не только в преданности, доброте, заботе, в знании дела, которому он служил, но и в силе, власти над ним. Ее близость всегда воз­ буждала в нем необычную жажду жизни. Она прекрасна, ради нее стоит жить, даже если бы все пришлось начать сызнова. Даже если бы он был совсем разбит и опрокинут! Он больше не чувствовал себя уставшим и подавленным, и он взгля­ нул на дело и на себя ее глазами. Он почувствовал себя непобежденным. Он увлекся, рассказывая. Да, были ярые противники и помехи, но он их сломит. Все смолкнет и отсту­ пит перед истиной! С ним прекрасная женщина, добрая и умная. О смерти дочери, о том, как с немой мольбой день и ночь смотрели ее почти несмыкающиеся глаза, все было сказано в первые минуты встречи. Шли прощаться с ней. Свое глубокое горе старались не бередить, она и так чувствовалось во всем... — Прости, мой друг...