Сибирские огни, 1962, № 5

Я сказал, что, может быть, ему все уже надоело и он молчит только потому, чтобы не обидеть меня, так пусть он... и так далее. Севка выслушал, не перебивая. Потом внимательно посмотрел мне в лицо, шыкнул сокрушенно и сердито и повернулся спиной. — Есть на свете люди, у которых интуиции не больше, чем у топора. Я бы адких людей убивал... из пулемета. Или травил мышьяком. Он еще помолчал, вздохнул, как мне показалось, мечтательно, как бы вспомнив о чем-то хорошем и приятном. Затем лягнул меня ногой через одеяло а промолвил опять сердито: — Дерево! Утром меня разбудило легкое покачивание нашей постели. Еще не открывая глаз, я сообразил , что это Севка осторожно, чтобы не разбудить меня, надевает сапоги. Я подождал, пока он отойдет от машины, и приподнялся на локте. Он дошел до опушки рощицы, присел на поваленное паводком дерево. Я не сревожил его. Я знал, на что он смотрит, так как сам видел эту картину не один раз. Прямо над рекой высоко к небу поднимается плоская стена бома. Его верти­ кально падающие плиты скал окрашены в разные цвета, от лимонно-желтого до семно-коричневого, почти черного. Из скалистой теснины справа выносится Ка- гунь. Табуном взбесившихся жеребцов мчатся на стрежне крутые, прыгающие волны, взметывая вспененными гривами. Навстречу им с разгона врываются г о ­ лубые волны Яломана, два потока сшибаются с грохотом и, свиваясь в крутящий­ ся клубок, бьются о медно-красные скалы угрюмого бома. А он уж е многие тыся­ челетия спокойно и величаво смотрит с высоты на их сумасшедшую возню... Я поставил последнюю точку в своих записках об Алтае со смешанным чув­ ством радости и грусти. За окном зима. Ветер несет по двору хлопья снега. У дверей гаража вьюга яамела целый сугроб ... И на Семинском перевале сейчас тоже воет дикая пурга, раскачивая сонные кедры. Буйная Катунь утихомирилась и спит подо льдом, до весны... Мне стало беспокойно и скучно отчего-то. Я оделся, вышел в ограду. Лопа- еой отбросал снег от дверей гаража. Вошел. Темно-зеленый «Москвич» мирно спал на постели из деревянных подпорок. Изморозь покрывала ветровое стекло и ручки кабин. Я открыл дверку, протис­ нулся в машину. Положил руки на рулевое колесо. Закрыл глаза... ...Светлая лента дороги, освещенная солнцем, убегает под темные нависшие скалы. Полосатый столбик с желтым треугольником и восклицательным знаком <Водитель, внимание!» Из-за скалистого парапета, из провала поднимаются вер­ хушки елей и пихт. А развесистый кедр тянет через дорогу, навстречу мне, лох­ матую зеленую лапу: — Здравствуй! Вот мы и встретились снова, Я же знал, что ты опять при­ едешь сюда ... Ю - «Сибирские огни* М 5.