Сибирские огни, 1962, № 5

— Люблю я Алтай. После института обязательно сюда приеду. Отара уже прошла, но две овцы отбились от стада и завернули вниз под гору. Чабан-дипломник легким движением ног послал лошадь вперед. Подогнав овец, он издали помахал мне на прощание рукой, Севка ухмылялся, весьма довольный моим конфузом. А мне было и неловко и весело, как при встрече с майминским милиционером. Я тоже ответно помахал на прощание. З а Семинским перевалом в Алтайской земле спят тридцать русских партизан. Стоит над ними каменный обелиск. Проезжая мимо, снимет перед ним шапку этот молодой алтаец-зоотехник, потомок неграмотного кочевника... X I I Сухо и жарко. От -накалившихся скал несет, как от печки. За машиной вьется, облачко белесоватой пыли, мелкой, как туман. Пыль лезет в машину и сушит губы.. Севка вытирает потное лицо платком, и платок становится серым. Но вот, наконец-то, и Купчегень! За селением дорога выносится на пригорок. Впереди у дороги столбик с желтым треугольником и восклицательным знаком. Севка приподнимается на сидении. — Ого!.. Это он? — Он. Один из Катунских бом о в . ' Впереди отвесный высоченный утес. Он монолитен и величав, голая грудь его отполирована за многие сотни лет дождями и ветрами. Кое-где в редких тре­ щинках прилепились пушинки кустарников. У подножия его мчится бешеный се­ ро-голубоватый поток, перебрасывая волны через навалы камней. — А это она? — Она, Катунь! Когда-то в этом месте через Катунь был паром. Тракт переходил на другую сторону реки в обход неприступных бомов. Но перевоз через такую реку, как Катунь, опасен и хлопотлив. И дорогу проложили напрямик, высоко над рекой, пря­ мо на груди великана-утеса. Человека никогда не остановят такие препятствия, как скалы, реки или го­ ры. Даже древние инки, не имея ни стальных долот, ни динамита, сумели пробить себе пути через скалистые Кордильеры. Нынешние дорожники пустили в ход перфораторы и взрывчатку и управи­ лись со скалой в несравнимо более короткий срок. Они прорубили прямо в гра­ ните уступ, шириною в половину будущей дороги. Вторую половину приложили из взорванных обломков скалы, скрепив их цементом и стальными костылями. Со стороны глядя, трудно сообразить, почему эта прилепка тут же не обру­ шилась в Катунь. Мы въ езжаем на карниз. Скалы нависают над машиной. Слева, по краю карниза, выложен парапет из камней, так же, как и на перевале, он несет скорее декоративные обязанности. Для новичка проехать на машине через Катунекие бомы, наверное, все рав­ но, что кататься на «чертовом колесе» — и знаешь, что не упадешь, а все же страшно. Мы медленно едем по карнизу, кое-где скалы, нависая, заходят за крышу кабины. Громадный камнище висит над головой, кажется, он совсем отделился от массива утеса и держится неизвестно на чем. — Ничего камешек,— с уважением заключает Севка.— Тонн на двадцать будет. Дорога, прилепившись к утесу , повторяет все его изгибы: кое-где повороты попадают такие, что мне приходится до отказа выкручивать рулевое колесо. Я усердно сигналю перед поворотами, звук глохнет в каменном окружении, как в склепе. Вдруг я слышу слабенькое попикивание, и из-за скалы, как доисториче­