Сибирские огни, 1962, № 5

дывались спать... Утром Севка почувствовал приступ жесточайшего радикулита и кое-как смог выбраться из машины. На его лице было выражение такого страдания, что у нас с Костей пропало желание посмеяться, глядя, как он осторожно перемещает в пространстве свою поясницу, как будто она была сделана из фарфора и могла переломиться в лю­ бое игновение. — Ох, ох! — стонал Севка.— Это все каменные ванны вчерашние. И надо же было мне в них выкупаться. Экзотика алтайская, пропади она пропадом Ох... ух! Положение создавалось угрожающее — не опасная, но крайне неприятная болезнь могла зачеркнуть у Севки все алтайские хорошие впечатления. Это бы­ ло похуже, нежели какие-то там комары. Севку нужно было вылечить, и как можно скорее. Мы устроили консилиум. — Лечить? — брюзжал Севка. — Радикулит лечат в физиокабинете. Ну­ жен солюкс, кварц, ионтофорез, — перечислял он названия процедур, которыми боролся со своим хроническим недугом. — А здесь в вашей (в нашей?!) тайге ив сотню километров простой резиновой грелки не найдешь. — Сделаем мы тебе грелку, — обещал я. — Из песка. — Из песка!.. Смех, дедовский метод... Ух... ох!.. Леший с вами, делайте какую хотите, терпения никакого нет. Костина палатка была срочно оборудована в физиокабинет. Я пожертвовал на медицинские нужды рукав старой рубашки. Мы отрезали его, зашили один конец, получился длинный мешок, мы наполнили его песком, нагретым на кост­ ре, и положили Севке на поясницу. Песок был горячий, Севка ухал и стонал. Ко­ стя попробовал провести дополнительно сеанс психотерапии, но Севка заявил, что ему достаточно и горячего мешка. Старичок с коровой появился во вюрой половине дня. Костя отправился на реку, я сидел возле костра и читал Омара Хайяма. Не­ мудрящая рыженькая коровенка высунулась из кустов, по-собачьи принюха­ лась и безошибочно направилась к коробке с запасом печеного хлеба. Не догады­ ваясь, что это Севкина судьба обрела форму рыжей коровенки, я довольно лов­ ко вытянул ее палкой. Она попятилась в кусты. И в это время на полянке по­ явился старичок. Я услышал его прежде, чем успел разглядеть. — Цыля, окаянная1 — закричал он старческим фальцетом и замахнулся на корову березовым дрючком, но не ударил, а только погрозил .— Скажи, холера ка­ кая. Прикормили туристы хлебом, так теперь — только увидит, где кто табо- рится, сразу тут как тут. Здравствуйте, ребятки1 Старичок не походил ни на лесного гнома, ни на мельника из «Русалки». Вид у него был вполне современный, в кирзовых сапожках, в молескиновых брючках, заправленных в сапоги, и таком же пиджачке. Он присел накорточки возле костра: причем присел б е з обычного стариковского кряхтения, акак-то по- юношески бодро и вытащил из кармана коробку «Беломорканала». Мы обменялись вопросами и ответами, не имеющими значения. В это время Севка, кряхтя, выбрался из палатки. Хмурый и неприветливый, он взял круж­ ку и, держась за поясницу, направился к реке. — Болеет? — спросил старичок. Я рассказал. — Ага, радикулит, прострел, значит, по-старому. Вернувшись с реки, Севка не полез в палатку, а стал приспосабливаться во­ зле костра. Старичок с молчаливым вниманием поглядывал на его возню. — Давно это у тебя, сынок? ' — Давно, — буркнул Севка. — А чего же ты его не вылечишь?