Сибирские огни, 1962, № 4

Удога тоже простился с дочкой и со всей родней, уехал с губернато­ ром на баркас. Караван пошел мимо Бельго. Главная масса судов вообще не задерживалась, даже якоря не отдавали, а вереница их непрерывно шла и шла с утра мимо стойбища... Гольды были несколько смущены расположение'м, которое выказал Муравьев к купцу, сделавшему им столько зла. Но тут опять полетели две белые банки, выброшенные с баркаса человеком в белом колпаке. Там го­ товили обед. Гольды на берегу не знали, у кого спросить, что это за белые банки. Все понимали, что это серебро, но почему русские так швыряются им? — Серебряную посуду бросают! И хорошая посуда... — так говорил дедушка Падека, вертя в руках белую жестяную консервную банку из-под фруктов... А караван уходил все дальше. На фарватере напротив Бельго прохо­ дили последние баржи и баркасы. На мачтах у них полоскались флаги. Где-то далеко-далеко загудел пароход. Глава 12 ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА Ночь светлая. Хотя луны нет, в черной воде отражается звездное не­ бо, множество огней от идущих судов и прибрежные скалы с лесом на вер­ шинах. Никому не спалось в эту ночь. Путь по Амуру заканчивался, утром должны прибыть в Кизи. Еще вчера пароход оставил караван и пошел прямо туда. Люди на баржах повеселели. Кони и те бьют копытами. «Чуют, что конец пути», — думает Алексей, покуривая трубку. — Эй, автор и сочинитель данной песни, — приказывает унтер-офи- цер Росляков, гвардеец семеновского полка, приставленный обучать пе­ ших забайкальцев, — затягивай! — Запевай, Пешков! — говорит урядник Разгильдяев. Пешков хрипло и неохотно начинает: С Усть-Стрелки отплывали С полными возами, — подхватывает хор: В Кизи приплывали С горькими слезами. Кончилось время, когда на Пешкова смотрели, как на опального или зачумленного, когда всех казаков разделяли на «певших», то есть винов­ ных, и «непевших», то есть более благонадежных. У губернатора, наконец, дошли руки до местной поэзии. На все бар­ касы прислали переписанный текст песни с приказанием: всем разучивать и петь хором. Офицеры постарались живо исправить свою оплошность. Скобельци- на перевели в артиллерию, а вместо него поставили Разгильдяева. В тот взвод, где был Пешков, стал чаще являться гвардеец Росляков для бесед. Нижним чинам велено: пешковскую песню знать, как «отче наш». «Это наша песня! Наша, дурак! Пойми! Пой, сволочь!» — так разъяс­ няли. Велено петь даже тем, кто сроду не пел. Заставляли петь по многу раз в день.