Сибирские огни, 1962, № 4

творит начальство: немец как-то попал в казаки, сидит, зараза, с лам­ пасами. — Ты че, ваше благородье, наш хорунжий? — Да, сынок, я сабайкальский касачий войско хорунжий! «Пьяница наверно, — подумал Маркешка, — разжалованный или бродяга!» Но немец оказался добрый, сказал Маркешке: назначаешься на сплав проводником. Получишь жалованье и обмундирование. Пока зачислишь­ ся в пехотный казачий батальон. — Ваше благородие, ведь я страдаю... Паря атаман, — обратился Маркешка к станичному. — Молчать! — рявкнул станичный атаман Скобельцын, ужасаясь, что хорунжий из немцев увидит, каковы тут патриархальные отношения между офицерами и простыми казаками, даже атамана называют не «ва­ ше высокоблагородие», а «парей». — А то будешь изменник веры, царя и отечества! — пригрозил Ско­ бельцын. — Форма тебе доставлена. Штаны маленько надо приукоротить. Наденешь и, однако, завтра же явишься сюда. ... — Дохвастался, — сказала Любава, когда Маркешка возвратил­ ся домой. — А я и нахвастался и пьян напился нарочно, — старался оправдать­ ся он в глазах любимой жены. — А то какая же мне радость, я старался, а другие получат награды? Любава перешила одежду, выданную мужу. Укоротила штаны с лам­ пасами. На другой день Маркешка оделся в полную форму казачьего пе­ хотного батальона. Тяжело было Любаве отпускать мужа. Но и во взгля­ де, и в голосе ее была и ласка и затаенная гордость. — Что же я при бабах останусь в деревне! Вот я и отрекся от бо­ лезни. — Нет, ты пьяный сболтнул по глупости. — Я нарочно, почем ты знаешь, может я истосковался. — А что же ты утром умом тряхнулся и плакал у меня на груди, как дитя? — Утром-то, конечно, страшно было. Но ты, Любава, не казак и не можешь знать, что есть подвиг и как к нему душа стремится. — Казак! — с презрением сказала Любава и так толкнула Маркеш- ку, что он полетел к кровати во всей форме и со всем снаряжением. А она стала его целовать. Вошел Алексей. — Так-так, дави его, топчи, хозяйка! Алексей до вечера прогостил у Маркешки. А на другой день в назна­ ченный час Хабаров явился в правление. — Что, Маркешка, теперь выздоровел? — спросил его атаман. — Теперь выздоровел, — браво отвечал Хабаров. — Паря, пойдем на войну, — подсмеивался Алексей. — Это тебе не с найоном царапаться. — Какая война: откуда у нас турки! — Француз поднялся. И Англия! Со всех сторон... Ты че, разве не слыхал? Последний вечер казаки провели дома. Пили мало. Утром ждали баржу с верховьев Шилки, на которой Алексей и Мар­ кешка с отрядом пеших казаков должны были плыть вниз по Амуру. Но ■баржа что-то не шла. Одна баржа придет или вместе со всем сплавом — тоже пока никто не знал толком. Через несколько дней пришла на лодке почта. Бердышева и Хабарова вызывали в батальон на Шилку.