Сибирские огни, 1962, № 4

— Я парохода не видал, но мог бы провести его. Могу показать. Кроме меня, никто не знает. Но не пойду! А без меня сплав разобьется. А я могу один провести, но не пойду! Думаешь, я больной? Нет, врешь, зараза. Я крепче всех вас, хоть и маленький. Руки и ноги у меня здоровы. Михайло Бердышев, кусая рыжий ус, нахмурился до свирепости, под­ мигивая Маркешке... Но тот, казалось, ничего не понимал. — А станичный атаман знает, что ты здоровый? — спросил пожилой стражник с нашивками на погонах. — Конечно! — воскликнул Маркешка. — Он у нас знает все, но сво­ их не выдаст. Я вот прямо говорю, что притворяюсь. Но меня тронуть нельзя. — Ты скажи, Маркел, что, мол, я шутю, — ссутулясь и как бы опаса­ ясь, что его схватят за ворот, молвил Михайло Бердышев. — А вот и не шутю! — Почему же тебя нельзя тронуть? — спросил урядник. — А потому, что ничего из этого не выйдет, меня знает сам губерна­ тор, генерал Муравьев. И мы с ним приятели. А если тебе жизнь не мила, попробуй,тронь меня. Стражник с лычками на погонах посмотрел на Маркешку с опаской и подлил ему спирта. — Если ты все знаешь, так почему же сплава не ведешь? — А я отказываюсь, как больной. — Верно, я смотрел, как ты тот раз пахал, и думал, что тебя не за болезнь, а за рост на службу не берут. Д а , я видел, маленький, а прешь, как муравей! — Паря, землеройка!— заметил молодой стражник. — А почему ты такой малый ростом? — Малое-то дерево растет в сук да в болону... — отвечал обиженный Маркешка. — А зачем прикидываешься? — Это объяснять я не желаю! — сказал Маркешка, выпил остатки спирта, надел шапку и пошел вон, ни с кем не прощаясь. — Какой ферт! — заметил урядник. Он был когда-то писарем при штабе отряда, охранявшем пограничную линию. Теперь он назначен на Усть-Стрелку для наблюдения за населе­ нием. Сейчас велено смотреть строго, чтобы ни -одна живая душа не пере­ шла Аргунь. В Китай разрешали ездить из Усть-СтрелкиодномуМихаи­ ле. Он значился лазутчиком, имел друзей в Китае и доставлял через них сведения, что там делается, и заодно таскал спирт оттуда. За сведения ему платили гроши, а спирт пили у него даром. Но Михайло не жаловался. — А вот мы посмотрим, можем тебя тронуть или нет,— заявил вслед Маркешке бывший писарь. — Ты человек у нас новый, послан для наблюдения и должен знать, что Маркешка заслуженный. Его губернатор признал. Вот сейчас приедет в Шилкинский завод и первое дело спросит, где Маркешка Хабаров. И другой у него есть приятель из наших казаков — Алешка Бердышев, мой сродственник. Тот уже с ружьем и саблей на месте. А Маркешка, выйдя от Михайлы, ругался вслух: — Сколько дармоедов нагнали! Своих не хватило, так какие-то с Росеи приперли. Будто свои казаки при границе сохранить ее не смогут. Утром, проснувшись на полной белой руке Любавы, своей жены- красавицы, Маркешка вдруг прижался к ее груди. — Любава, что я наделал,— быстро повернул он к ее лицу лохматую маленькую голову. Выслушав его рассказ, Любава вспыхнула, оттолкнула мужа и вско­ чила. Босая побежала за дровами.