Сибирские огни, 1962, № 4

А в Иркутске известие о том, что государь разрешил плыть по Амуру, получено было до приезда Муравьева. Вперед! Построено сто барж. Есть вооруженная гребная флотилия. Ждет тысяча людей. Готова артиллерия, конница. Все сформировано из сибиряков. Подъем духа, кажется, не столько вызван войной, сколь движением на Амур. Когда Муравьев вернулся, его встречали в Иркутске как самого ца­ ря... Купечество по всей Сибири подносило ему хлеб-соль, читали стихи, устраивали молебны за успех амурского дела. Сдвиг был явный! Но кто дал толчок всему этому? Муравьев был горд и счастлив... Глава 5 НА КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЕ Казак Карп Бердышев, огромного роста, седой, с длинным скуластым лицом, высоколобый, голубоглазый, косая сажень в плечах, приехал по делам в пограничное село Усть-Стрелку. И зашел к приятелю своему, куз­ нецу Маркешке Хабарову. Тот маленького роста, сероглазый, смуглый. — Ты слыхал, Маркешка, война объявлена? — С кем? — С англичанами и французами. — А турок куда? — И турка с ними. — Объявлена, так воюй! А я отставленный. А Забайкалья еще никто не достигал, никакой неприятель отечества. — Видишь, что теперь затеялось. А у тебя, Маркешка, овчины есть продажные? Карп два года работал в Шилкинском заводе на верфи, строил бар­ ки. Потом отделывал пароход. Вместе с ним работали пятьдесят человек из соседних деревень. Прежде все были мужиками, но шесть лет как пе­ речислены в казаки. На верфи за работу платили мукой, крупой, деньга­ ми. А в своем хозяйстве от этой работы большой ущерб. Но приходилось исполнять казенное дело. Раз казак — терпи. Отсюда и пословица. Но ку­ да на старости лет в атаманы! Карп весь вечер рассказывал Маркешке, как снаряжается в поход войско, какой флот приготовлен. — А теперь из плотников составлен хор, будут песни петь губерна­ тору. Хотя он сам воевать поехал, говорят, на море англичане ходят, с ни­ ми надо схватиться, побить ли их, ково ли... — Че же ты не остался? У тебя голос хороший, — насмешливо спро­ сил Маркешка. — Если хор составляют, губернатор заслушался бы. — Это правда, голос у меня красивый! — Че же ты домой поехал? — Обносился... Д а на праздник останешься, еще пропьешь все. — Обносился! Поедешь воевать, так одежу дадут, в чем помереть. Это дома ободранным ходить. А тамока... — Я уехал... Думаю, Николай Николаевич суетливый, опять начнет привязываться! — Че ты мне объясняешь, какой он. Я сам его знаю! — сказал Мар­ кешка.