Сибирские огни, 1962, № 4

— У них даже шпионы книги пишут, поди попробуй придерись к не­ му! — говорил он жене. — Докажи, что он шпион! Муравьев понимал, что Хилль по-своему действовал очень добросо­ вестно. Он трудолюбивый шпион, а не шгшон-чиновник, который, чуть най­ дет «крамолу», сразу сделает донос! Хилль прожил в Иркутске почти пол­ года, сжился с обществом, присмотрелся ко всему, проехал в Охотск, и то­ же действовал не торопясь, заводя знакомства. Потом жил на Камчатке. Конечно, англичане получили от него обстоятельную информацию. В одном из лондонских журналов Муравьев прочел отрывки из книги Хилля. Чувствовалось, что Хилль как бы понимает величие России и ее народа. Ни одной насмешки над русскими, с искренним уважением опи­ сан он, Муравьев. Но Хилль подчеркнул, что канцлер России Нессельроде депешу с приказанием губернатору Восточной Сибири оказать Хиллю вся­ ческое содействие прислал не самому губернатору, а ему, английскому пу­ тешественнику, на почту, в Иркутск. И очень метко сказано об офицерах в Охотске, это он о болтунах Рярском и Поклонском, но не назвал фамилий. Строят фантастические планы, а сами пьют, и вряд ли русский народ разовьется, если будет так пьянствовать, как его руководители. Муравьев сам это знал и давно разогнал теплую компанию. Как оказалось, Хилль уже прочитал в Лондоне публичную лекцию о Восточной Сибири. Муравьев решил встретиться с Хиллем, тем более тот в свое время говорил, что рад был бы видеть его у себя в Лондоне. Конечно, Хилль о своих намерениях не проболтается. Он будет продолжать выдавать себя за писателя и исследователя, но Муравьев недаром держал под своим на­ блюдением полтораста важнейших государственных преступников. У него выработалась особая наблюдательность. «С Бестужевыми и Трубецкими справляюсь прекрасно, другом и покровителем считаюсь! Неужто с.англи- чанином сплохую?» В штатском платье, легкий, сытый, оживленный, радующийся встрече, Муравьев явился к Хиллю. Вообще Николай Николаевич чувствовал себя в Лондоне, как рыба в воде. У Хилля великолепный особняк с застекленными террасами. В комна­ тах масса мелких китайских безделушек и больших деревянных резных фигур. Множество цветов и в саду и в горшках. Некоторым цветам Му­ равьев и названия не знал. Это какие-то редкие экземпляры, вывезенные из экзотических стран. Муравьев пожаловался, что покидает пост губернатора Восточной Си­ бири, что очень огорчен ходом дел, ничего не удается осуществить. «Не посрамлю графа Льва Алексеевича Перовского — моего настав­ ника и учителя. С декабристами я революционер, а со шпионами и сам...»— думал Муравьев, глядя, как Хилль, кажется, принимает все его жалобы и очень осторожные намеки на недовольство русским правительством за чистую монету. Желая расположить к себе Хилля, Муравьев как бы в припадке дру­ жеской откровенности выболтал ему один-другой незначащий секрет о Сибири. Хилль сам собаку съел на таких делах. Однако, когда Муравьев ска­ зал, что дело с Камчаткой не движется ни на йоту, что все планы по этой части остались пустыми декларациями, выражение надменности и само­ довольства прорвалось на сытое и светлое лицо Хилля. Он словно хотел сказать: «О вы, русские! Зачем вам досталась такая большая и прекрас­ ная страна!» «Смотри, смотри, — думал Муравьев, — цыплят по осени считают!» У него уже складывался в голове доклад о поездке в Англию, кото­