Сибирские огни, 1962, № 4

постах. Четвертое — лес заготовлять. Пятое — построить пристань в Ни- колаевскеж прибытию грузов. Воронин заметил, что сейчас не будет толку ехать и договариваться с гиляками и гольдами и нанимать их для проводки барж. Все мужчины ушли на зимнюю охоту, и вряд ли кого застанешь в стойбищах. Ехать надо в конце марта или в апреле. — В Николаевске обязательно разбить огород,— продолжал Не­ вельской,— да так о нем позаботиться, чтоб видно было, что тут все ра­ стет, что это не бесплодный север, а благодатная земля! В ожидании от­ крытия военных действий мы переведем в Николаевск все население на­ шего Петровского поста. Надо будет кормить людей. — Как быть с лопатами, Геннадий Иванович? — заговорил вошед­ ший во время разговора боцман Козлов.— Старые худы. Да и у Александ­ ра Ивановича никуда не годятся. Он приезжал, говорит, огород не вско­ пать. А у нас старые якоря лежат без дела. Ерема мог бы перековать... Долго рассуждали о семенах, лопатах, сошниках, где, что и когда сеять. Позвали кузнеца Ерему. — А гвозди? — спросил боцман. — А гвозди никуда не годятся,— отвечали враз и кузнец и Воронин. — Прислали восемь пудов обойных гвоздей для продажи гиляцким князьям! — сказал Невельской, обращаясь к Бачманову,— Вот каковы,, оказывается, гиляки по понятию управителей Компании. Для обивки мяг­ кой мебели гиляцким князьям каждый год шлют нам гвозди! — Вер­ тись по солнцу, Невельской! Вот что от меня требуют. Я гово­ рил, писал, и еще раз скажу Николаю Николаевичу: пока не поздно, с Камчатки надо все убрать, кроме партизанских отрядов, а занимать При- уссурийский край. Здесь под прикрытием сопок, мелей, лесов — мы не­ уловимы. — Так значит, Геннадий Иванович, от южных гаваней не собирае­ тесь отказываться? — спросил Бачманов. — Ни боже мой! Придет сплав, на нем войска для Камчатки, а в Ни­ колаевск — триста человек. Не спать их под елками укладывать, а надо строить новые посты. Ставить маленькие отряды, которые будут в усло­ виях этого края неуловимы. Начальники постов должны искать пути от бухт к рекам. Пароходы пойдут на промер фарватеров лимана. ...С военного совета все пошли в кузницу. По морозу доносился ве­ селый перестук молотов, синий дымок из трубы метался на ветру. Было уже поздно, когда быстрые шаги послышались по снегу. Кто-то шел К дому. — Приехал гиляк из Императорской! — доложил Воронин, входя в комнату. — Капитан, здорово! Я — Еткун. Узнаешь? Ну, конечно, Еткун! Мой приятель Ераска...— закричал маленький сухой гиляк... — Откуда ты? Здравствуй, брат Еткун. Гиляк схватил Невельского за ворот, чтобы поцеловать... — Да я ходил на охоту и был в Хади, видел Николая. Худо, ой худо! Там люди помирают. Ой, как помирают! Он писал тебе писку.— Еткун до­ стал конверт из-за пазухи.— Офицер болел... Матросы помирали! Невельской быстро разорвал конверт и поднес бумагу к свече. «На вверенном мне посту все благополучно. Здоровых нет,— писал Бошняк. — Горькая ирония!— Запасов больше нет, цинга свирепствует, пять человек уже умерло. Командир «Иртыша» при смерти. Я ожидал этого, иначе и быть не могло, потому что сюда, где приготовлено все для зимовки десяти человек, вдруг собралось 75 и половина из них без ниче-