Сибирские огни, 1962, № 4

«.Ровесница», где ответственнейшая те­ ма, связанная с образом юного Владими­ ра Ульянова, разрешена и легковесно, и попросту непоэтично. Какими-то прими­ тивными средствами, не свойственными ему, излагает (именно — излагает) В. Федоров воспоминания старой жен­ щины — «односельчанки (?) и ровесни­ цы Володи, то есть Ильича». Откровенно прозаична и по сути своей не образна концовка, характерная для стиля и инто­ нации всего стихотворения: Сказала тоном неуверенным: — Когда бы я, ребята, знала. Что будет он, Володя, Лениным, Тогда б я все запоминала. Есть на страницах сборника и еще не­ сколько неудачных стихотворений, кото­ рые напрасно включены в него. Но яв­ ное большинство стихов достойно их ав­ тора. Найдет читатель в этом сборнике и три поэмы: «Седьмое небо» (которую я уже упоминал), «Золотая жила» и «Обида». Жанр этот, хотя зачастую в очень своеобразном преломлении, орга­ нически близок В. Федорову едва ли не с начала его творческого пути, и об этом нашей критикой сказано уже довольно много. В рецензии на сборник нет, ко­ нечно, возможности анализировать поэ­ мы, тем более, что о двух из них напеча­ тано уже немало высказываний. Замечу лишь, что из трех этих произведений наибольшее художественное значение имеет «Золотая жила», поэма, рассказы­ вающая о прошлом, о том, как борьба за личное счастье, за право на любовь пе­ рерастала в борьбу (нередко — траги­ ческую) за счастье народное. Василий Федоров — поэт, работаю­ щий много, плодотворно и «плодовито». Большинство из того, что он пишет, под­ тверждает и все более закрепляет его видное положение в ряду мастеров со­ ветской поэзии. Г. Ц у р и н о в а „БОЛЬШАЯ Р У Л А “ О первой повести Георгия Владимо- ^ ва «Большая руда», напечатан­ ной в седьмом номере журнала «Новый мир» за 1961 год, разумеется, есть и мо­ раль, которую н'етрудно передать немно­ гими словами, и слова эти заключены в ней самой. Их произносит не очень при­ влекательная с виду (ближайшего зна­ комства с нею автор избежал), правиль­ ная и восторженная «горнячка» — моло­ дой специалист, три месяца назад при­ бывший на карьер из института. В про­ тивовес тем нытикам и маловерам, кото­ рые, вздыхая, жалеют о жизни в боль­ ших городах потому, что новостройка — это ведь не только романтические «труд­ ности», но и будничные невзгоды,— она с естественным и искренним энтузиаз­ мом произносит: «Но разве можно ску­ лить, жаловаться, если живешь среди таких людей!» И поясняет — среди лю­ дей, «которые живут настоящим делом, делают его своими руками. Они иногда бывают грубыми, я видела, как они пьют, участвуют в драках, сквернословят. Но это потому, что им не приходит в голову взглянуть на себя. Сколько в них насто­ ящего рабочего благородства!» Мысль справедливая, но самая пра­ вильность ее как-то уж слишком при­ мелькалась, как примелькались повести, романы и рассказы о «простых» людях, «не умеющих увидеть себя со стороны», об их духовной непритязательности, за­ частую выдаваемой за благородство. И разве борьба за интеллектуального ге­ роя не есть протест против такой литера­ туры, где автор, призывая читателя вос­ хищаться своими героями, в то же вре­ мя снисходительно наклоняется к ним, делая вид, что не замечает (или действи­ тельно не замечая) их интеллектуальной и эмоциональной убогости? Повесть Г. Владимова — о «простом» человеке — полемически направлена против литературы такого рода. Нет, шофер Пронякин не «интеллектуальный герой» в том смысле, как это понимают те современные писатели, которых прив­ лекают образы «философствующих мо­ лодых людей нашего времени, чьи ге­ рои задумываются о смысле жизни, об­ лике нового поколения и других более или менее «высоких» материях. Но «про­ стой» человек этот вовсе не прост. Пронякин иногда не прочь посмотреть на себя со стороны: да, у него в прошлом есть грешки — случалось, выпивал, не зная меры; был летуном; пытался гнать­ ся за большими деньгами... Но свою се­ годняшнюю мечту он сам считает серь­ езной и вполне достойной степенного тридцатилетнего человека: «Домик здесь заимеем,— думает он, попав на громад­ ную стройку. —...И чтоб все было в до­ ме — холодильничек, телевизор, мебель всякая. А со временем-то, может, и ма­ шинку заведем...» Впрочем, это послед­ нее уже почти на грани недосягаемого идеала. Нельзя сказать, что раньше нам не приходилось встречаться с такими же примерно мечтами только что попавшего на стройку человека. Читая повесть, мы легко отыщеи торную дорожку: вот наш малосознательный герой попал в хоро­ шую и дружную бригаду; сейчас его начнут перевоспитывать; теперь — он показал себя настоящим рабочим челове­ ком, изыскивая способы выполнения поч-