Сибирские огни, 1962, № 4

Девочка с мороженым. Мы тоже вскормлены этой картошкой. Мы тоже за многое благодарны ей. И поэтому так теплеет в груди, когда мы видим картофель в желтой бумаге, на ко­ торую пали лучи солнца. «Вероятно, в каких-то случаях можно не соглашаться с манерой письма...» Да, творческий «почерк» Гуттузо вызывает иногда горячие споры. Но, право же, глядя на его полотна, не думаешь ни о каких «измах», кроме реализма. Прихо­ дят на память оброненные кем-то слова, что искусство — наука точная. Точ­ ность —■вот что больше всего потрясает в творческой манере Гуттузо. Да, в гла­ зах калабрийца, слушающего патефон, не «прописана» каждая жилка — но с какой же «снайперской» точностью нуж­ но было положить эти несколько мазков, чтобы зрителю, впервые, еще через дверь из соседнего зала увидавшему кар­ тину, сразу передалось душевное состоя- ни и характер героя: его одиночество — и, вместе с тем, внутренняя сила, огра­ ниченность (пока что!) его духовного ми­ ра — и, вместе с тем, безграничные воз­ можности, скрытые в нем! С какой точ­ ностью, приходящей лишь как итог ог­ ромного творческого и душевного опыта, нужно было нанести на холст несколько (буквально!) штрихов, чтобы «Поющая Интернационал» девушка из предместья с некрасивым и ожесточенным лицом действительно запела, став воплощени­ ем высшей красоты! И как обидно быва­ ет, если нет-нет, да и пожмет плечами перед такой картиной иной зритель (к счастью, подобных зрителей были бук­ вально единицы на выставке Гуттузо). Но, пожалуй, даже самые закорене­ лые скептики замолкали возле картины «Смерть рабочего». Предельно проста цветовая гамма этой картины: белые простыни и подушки, землистый цвет полузакрытого повязкой лица и лежа­ щей на простыне руки, серо-стальной фон, с которым почти сливается спинка кровати. И — красное знамя, бережно прислоненное в углу... Ничего лишнего, все просто и величе­ ственно. Человек пал в борьбе, но оста­ лись те, кто поставил знамя возле его смертного ложа, те, кто завтра поднимут это знамя над новыми баррикадами, над колоннами новых манифестаций... А ведь, наверное, была и непри­ глядна и жалка нищенская больничная палата, где умирал рабочий. И только очень большому художнику, человеку ог­ ромного гражданского темперамента, да­ но, ничего'не приукрасив, передать вели­ чие этой смерти! О Гуттузо можно говорить еще много. Вызывающая большие раздумья о судь­ бе молодого поколения на Западе картина «Буги-вуги в Риме», портрет палача Алжира — французского генерала Мас- сю, который предстает перед нами, как чудовищный паяц на кровавой арене войны, графический лист, посвященный памяти Патриса Лумумбы, портрет зна­ менитой киноактрисы Анны Маньяни, наконец, прекрасный «Автопортрет» — все это произведения глубоких мыслей, сильных чувств. ...Его называют «товарищ». К нему обращаются порой просто: «Товарищ Ренато». Какое все-таки это замечатель­ ное слово — «товарищ!»