Сибирские огни, 1962, № 4

Автопортрет. женеров и рабочих, геологов и строите­ лей, художников и литераторов. Ни одна запись в отдельности не претендует, ко­ нечно, на то, чтобы стать развернутой рецензией. Но в целом «коллективная рецензия» новосибирцев получилась весьма убедительной. Она свидетельст­ вует, что выставка работ талантливей­ шего представителя прогрессивного зару­ бежного искусства, члена Центрального Комитета Коммунистической партии Ита­ лии, члена Всемирного Совета мира и комитета по международным Ленинским премиям Ренато Гуттузо стала действи­ тельно событием в культурной жизни Сибири. В «коллективной рецензии» сказано самое главное, что можно сказать о твор­ честве Гуттузо. Подчеркнута бесспорная принадлежность художника к славной школе реалистического искусства. Отме­ чена его горячая любовь к родной Ита­ лии, к ее трудовому люду. И найдено лучшее слово, в котором, как в фокусе, суммируется все это — и еще многое: товарищ Гуттузо! Да, он наш товарищ,, ибо этим словом, которое, как поется в песне, «нам дороже всех красивых слов», называют друг друга коммунисты всей планеты. Он наш товарищ — ибо, в числе других экспонатов, под стеклом одной из витрин лежит оригинал членско­ го билета итальянской компартии, офор­ мленный Гуттузо. Он наш товарищ по борьбе и надежде, по любви и ненависти. Живописи Гуттузо чужда красивость. Красота его полотен — это красота правды. Правды и верности. На выстав­ ке в Новосибирске были представлень произведения, созданные в разные годы. Менялись живописные приемы, но ней:? Менной оставалась верность художника своему любимому герою — тому, кто носит иногда собирательное имя «Рок- ко», а чаще называется просто: «Рабо­ чий», «Человек». Когда говоришь с творчестве Гуттузо, эти слова звучат, как синонимы... Вот он, этот любимый герой художни­ ка, еще молодой, с крупным энергичные: лицом борца, читает, сурово сдвину! брови, только что купленную газету. На­ верное, это его, рабочая газета, про славленная «Унита», потому что парень читает сосредоточенно и жадно, так, как читают только о самом важном. Читает также самозабвенно, как его товариш. на другой картине, присев за столом, ест простецкое народное кушанье — спагетти («Человек, который ест спагет­ ти»)... А вот он — пожилой, многое пере живший и испытавший, и все-таки оь же! — неторопливо пересекает город­ скую площадь («Человек, пересекающий площадь»). Он глубоко задумался, ушел в себя, он одинок сейчас в окружающей его праздной толпе — но не жалость, а глубокое уважение вызывает это минут­ ное одиночество.^Искусство прошлого и настоящего накопило немалый опыт к изображении страданий, обездоленностг и угнетенности простого человека в бе.5- душном мире нажйвь^Д Заслуга Ренате Гуттузо, художника-коммуниста, в том, что последовательно и убежденно пока­ зывает своих героев людьми сильными и цельными, достойными быть хозяевами Р 13НИ. Ренато Гуттузо умеет оставаться вер­ ным своему герою и тогда, когда не изо­ бражает его непосредственно^ДТрогатель- на до умиления «Девочка с мороженым». «Ну, до чего же ты милая!» — так хо­ чется воскликнуть перед этой картиной. Но и за этой розовощекой большеголо­ вой девчонкой угадывается все тот же мир. Чувствуешь, знаешь безошибочно, какая редкость дешевое розовое лаком­ ство для нее, живущей, может быть, на той же самой улице, где грустит, коро­ тая возле чужого патефона свое одино­ кое воскресенье, калабриец Рокко (.«Во скресный день калабрийского рабочего в Риме»), А вот работа совсем, каза лось бы, нейтрального жанра: натюр­ морт. Но не пышные плоды садов, спе­ циально ради которых ездили в свое вре­ мя в Италию художники многих стран вдохновили Гуттузо, а будничный «кар­ тофель в желтой бумаге» — повседнев­ ная пища тружеников. Он прекрасен этот картофель, ибо он — жизнь. Вспо минаются строки раннего Тихонова: Сегодня, соленой тоской одержимый, Друг, не хочу я любимцев садов. Поищи-ка ты в печке, ослепшей от дыма, Крепких и черных простых плодов...