Сибирские огни, 1962, № 4

Но ехать на турбазу все же придется. Разбивать лагерь здесь неинтересно — берег озера пологий, илистый, неудобный для жилья. Золотое озеро начинается с турбазы. Выкручивая до отказа то вправо, то влево рулевое колесо, я пробираюсь меж ду опасных каменных рифов и предательских ям. Подъем на лесистый бомчик пе­ ред турбазой предельно крут — самый крутой на протяжении всего нашего марш­ рута. Сразу от дорожных колдобин я разгоняю машину, как могу, и поворотом руля бросаю ее на подъем. Отчаянно вопя мотором, «Москвич» карабкается на косогор. Он честно трудится, мой малыш, в такие минуты я испытываю к нему даже нежность, как к живому существу. Конечно, он не против того, чтобы иметь лишний пяток лошадиных сил в моторе, но что поделаешь, если их нет, а заби­ раться на гору все равно нужно. На средине подъема самоотверженное сердчишко «Москвича» начинает сда­ вать, натужный вой мотора стихает до бессильного ропота. Я зажимаю колеса тормозом, мотор опять набирает обороты, и опять я рывком посылаю машину вперед. Еще и еще раз... И вот наконец мы на вершине бома. Дремучий лес покрывает вершину. Дорога виляет между коренастых кедров и сосен, колеса подскакивают на корнях, могучими мускулами выпирающих из- под земли. Ветки деревьев шатром смыкаются над головой, только красавицы ели расстелили по земле, как сарафаны, свои пушистые лапы, расцвеченные зо­ лотом опадающей хвои. Здание Артыбашской турбазы — просторное, в два этажа, оно сложено из тесаных бревен, стены его не оштукатурены ни снаружи, ни внутри, даже не кра­ шены. Оно удивительно гармонирует с окружающей первобытно суровой при­ родой. Крытые веранды идут вокруг каждого этажа. К озеру спускается широкая деревянная лестница. Ступени ее уходят прямо в прозрачную воду. Тут же дощатая пристань для лодок и катеров. От нее отплывают туристы в шлюпочные походы или в специальных десятиметровых баркасах уплывают вниз по Вии, через пороги. На этой же пристани встречают туристов, прибываю­ щих из тайги. Встречают торжественно, с аккордеоном и песнями, всем наличным населением турбазы. Девушкам дарят букеты полевых цветов, ребятам — березо­ вые веники в баню. Сейчас пристань пуста. Мы присели на ступеньках лестницы, возле самой воды. И вот я опять на Телецком озере. В который раз?.. Опять смотрю на него, пытаясь объяснить себе, чем же оно привлекает меня. Бия понятнее: там много красок, движения, лирики... Здесь же, на озере, все одноцветное, все неподвиж­ ное и тяжелое. Серо-голубая холодная гладь воды зажата в теснине насупленных гор. В неподвижности всего окружающего есть что-то величественное и мрачное. Профессор Сапожников, побывавший на Телецком, писал: «...Жутко чувству­ ется на этой мертвенно застывшей поверхности воды, сжатой мрачными скала­ ми... человеческий голос звучит необычно, и все невольно умолкают...» Суровое озеро! Наверно, оно так 'ж е действует на человека, как фантастическая картина северного сияния среди белого безмолвия полярных льдов. А ведь есть люди, которых приветливая, веселая южная природа влечет меньше, чем те, занесен­ ные снегом ледяные края. Костин фотоаппарат щелкал не переставая. Он хотел снять и Севку круп­ ным планом на фоне воды, но тот надел шляпу на объектив его ФЭДа. — Не хочу, чтобы моя физиономия украшала твои дилетантские фото­ пейзажи. — Украшала...— возмутился Костя.—•Наоборот, пейзаж будет облагоражи­ вать твою вульгарную физиономию. Ты посмотри, озеро какое! — Самое обыкновенное. Большая лужа воды.