Сибирские огни, 1962, № 3

В последующие два дня я перезнакомился со всеми риковцами. На третий день вернулся из района секретарь райкома, товарищ Туляков. Он оказался прихрамывающим человеком средних лет, с простым крестьян­ ским, но не бородатым, а гладко выбритым лицом. На пиджаке в большой шелковой, вишневого цвета розетке — Орден Красного Знамени. — Садись... — Не сбежишь?.. Фронтовик? — Фронтовик. Не сбегу. — Дел много, понимаешь... Ох и много дел! Вот тут я тебе накопил... Он хлопает ящиками письменного стола и вынимает одну за другой бумаги с размашистыми резолюциями. Бумаг — изрядно... — Эта из Глазовки. Там председатель сельсовета совсем закомисса- рился. Орет на людей, кулаком стучит по столу. Проверишь и доло­ жишь. А вот из Леоновки. Тут, видишь, дело хитрое: послали мы туда не­ давно нового учителя, а он с кулачьем схлестнулся. Вместе пьянствуют. Школа по неделям закрыта. Наведи следствие. А здесь из Бутырки пи­ шут: водосвятие устроили, черти! Арестуй попа и доставь сюда! Ну, тут таловские сообщают, и тоже об учительнице: с парнями шашни затеяла! Любовь на полный ход, парни из-за нее разодрались, а дело стоит. Поез­ жай и сделай строгое внушение. Если нужно — хахаля арестуй и привези сюда. Подержим в РАО. Пусть охладится. — М-да... — Что? Испугался? Не робей — поможем. — Да нет. Работы я не боюсь. — Вот и хорошо. От работы сколь ни бегай — она тебя все одно сы­ щет. Ну, поедем дальше: в Хомутовке сельсоветчики секретаря сняли. Красного партизана. Якобы — неграмотный. А приняли секретарем ку­ лацкого сынка. Тут, брат, дело политическое. Нужно со всей строгостью закона. Да ты что на меня уставился, ровно баран на новые ворота? — Ничего, я слушаю. Продолжайте. — Последнее осталось: в Ракитине попову дочку изнасильничали. Ну, это ерунда, потом можешь заняться, когда освободишься. Я прочитал заявление поповны об изнасиловании и положил в свой портфель. Остальные бумажки сложил стопочкой и оставил на столе. — Все эти материалы, Семен Петрович, я принять к производству не могу. — Как? Что ты сказал? — Говорю, что эти бумажки не могу принять. — Это почему же, дорогой товарищ? — За отсутствием признаков уголовно-наказуемых деяний. — Да ты што — в уме?! — В здравом уме. Туляков встал из-за стола. На лице его отобразились поочередно: удивление, гнев, презрение... — Так вот кого нам прислали?!. Так, так... Значит, классового врага защищаешь, а советская власть тебя не касаема? Пущай, значит, на ме­ стах дис-кре-диди... дискредитуют, а ты будешь поповну оберегать? Так я вас понимаю? Ответствуйте, гражданин хороший, так или не так? — Нет, не так, Семен Петрович. Сколько ни пытался я объяснить ему роль и значение народного следователя, который был в то время в райцентрах фигурой автономной и осуществлял некоторые прокурорские функции, Туляков остался непо колебимым. Глаза его смотрели на меня открыто враждебно. А когда я напомнил, что для разбора и урегулирования аморальных поступков ни­ зовых работников советской власти в районе существует инструкторский аппарат райкома и аппарат РИКа, в его взгляде отразилось нечто новое.