Сибирские огни, 1962, № 3

Большие районные начальники вынули автоматические ручки и записали на настольных своих календарях его фамилию и имя. И зашумели весело- гривские леса... — Эй, пастухи! Зачем вы лес пугаете? К чему кнутами без дела щелкаете? — Мы не без дела... Парнишечка в лесу заблудил. Может, услышит... У тракториста Гани Бекетова трактор с гудком... Косит он широко­ захватными косилками заканавные низины и гудит, гудит, гудит!.. — Чего разгуделся, Ганя? — Знаком у меня в лесу задерживается! Шумлю вот... Пионерский барабанщик Володька Бородин и горнист Славка Коро­ лев собрали своих дружков и по очереди бьют в барабан, дуют в горн, голосят в дюжину глоток. — Ермека из леса вызываем... Звенят под брусками косы, в деле и не в деле, сигналят случившиеся на лесных дорогах шоферы, щелкают пастушьи бичи, рокочет пионерский барабан... И во всех концах светлого леса тревожно теснят тишину люд­ ские голоса: «Ерме-е-к! Ерме-е-к!!!» Бригадир Вася Волков объезжает сенокосные звенья. Сидит он в сед­ ле, до ржавого цвета загорелый, плотный, пружинистый, словно из литой резины его отформовали. Большой, да еще с довесом нос его нежно румя­ неет с кончика. Десятую шелуху отвевают с него летние горячие ветры. Глаза у Васи и зимой какие-то выцвелые, белесые, а сейчас, на загаре, вовсе себя «простоквашными» оказывают. Но это не беда! Вид у Васи беспрерывно мужественный. Грудь в подбородок упирается — это раз. гвардейский значок на ней — это два! Суровые морщины с его лба хоть полководцу подари, хоть полярному капитану... Любого украсят. Гово­ рить Вася старается по возможности без улыбки. Даже брови у него при этом отвердевают. Голос у Волкова с грозой, с черной хмарой на перека­ тах — натуральный «генерал-бас» временами. На самом же деле Вася мягкой и предоброй души человек. Подъезжает Вася Волков к полевому стану. А Филька спит. Настырные и неугомонно-резвые августовские мухи то и дело тревожат его ноздрю. Филька мычит, отпыхивается, но окон­ чательно проснуться не в силах. Не размыкая глаз, он вполголоса ос­ корбляет мух, натягивает на голову ватную стеганку и, вразносвист, с переливами, начинает опять храпеть. После встречи с «нечистой силой» всегда его сон берет... На Горелом болоте кричат женщины, кричат ребятишки, на ближних кордонах выехали на просеки лесники, мелькает между белых стволов Берестышкова шляпа, зорко смотрят верховые, трещат по лесным тропин­ кам, по конотопным дорожкам комсомольские мотоциклетки, звенят теле­ фоны, сотни глаз в веселогривских лесах следят, не покажется ли где чер­ ная стриженая головка, не сверкнет ли за каким кустиком узенький черный глазок. Сотням сердец стал он дорогим и близким, казахский мальчик Ермек. Сотни сердец потеряли привычный покой. А Филька спит. Проснись, Филька! Укажи людям, в каком месте ты утром видел казашон- ка. Многое простят тебе за это люди! Спит Казненный нос... Даже во сне ему лось мерещится. «Думаешь, ты меченый, дак тебя и картеча не возьмет?!» Нажал Филька спусковую лапку ружья и... небывалое дело — осечку ружье дало! Взвел Филька опять курок, смотрит, а на месте лося Берестышко стоит.