Сибирские огни, 1962, № 3

та постукивают. Не долго думая, легкой ножкой настиг Берестышко сани и примостился на задок. Скинул рукавичку, пошарился в сене — тушки тут. Вскоре и кучера узнал. На лошадь тот заругался. Филя — Казненный нос. «А ладно же! — думает Берестышко. — Расстроит тебя с этой козля­ тники». Поближе к деревне подъехали — песню Филя запел. По всей Ве­ селой Гриве орал, а перед совхозом затих. Привез он Берестышку к само­ му своему дому. Ворота начал открывать — Берестышко ему и скоман­ довал: — Руки вверх, голубок! Филька перетрухнул было, да не надолго. Тулуп скинул и разнахра- пился: — Кого тут черт по ночам таскает?! Я покажу — руки вверх! — Вверх, говорю! — звонко крикнул Берестышко, да как ахнет из од­ ного ствола. — Второй у меня картечью заряжен! — доложил он Фильке. Ну, тот и расквасился: — Прости, дяденька, миленький... Век ножки мыть буду!.. — Волк тебе, вызверку, дяденька, а не я! — заплевался Берестышко. На выстрел народ сбежался... Ну и предстал Филя! На суде говорит: — Увидел я их, лыжи сбросил, ножик в правую руку затиснул и по­ шел. Я, гражданин судья, хотел только одного, которого покозлеватей, за ­ резать... А когда плеснуло мне горячей кровью на руки — тут на меня гип- мозг напади! И давай я резать всех подряд тогда... — Что это за «гипмозг?» — судья спрашивает. — Ну, значит, азарыт такой, охотницкий... Как бы первобытный че­ ловек я произошел. Борьба, значит, за сучествование... Ишь, куда угибает! — А видели вы, — судья спрашивает, — что козлухи суягные были? — Они больше всех ревели. — А вы — что? — А я— что? А меня, значит, того яростней злость разбирает. Вы, думаю, Фильку разжалобить хотели, стерьвы! «Козлятушки-ребятушки»... Fly, и им горлы отчекрыжил. Нечего человеку доброго в себе показать — он зверством своим похва­ ляется. Дивитесь, мол, хоть на это. Другой прицел — судью заблудить желает: «Не сочтут ли за ненормального. Вон до чего откровенный». — А которые тушки на чердаке у вас нашли, шесть тушек, тех вы тоже под гипнозом резали? — Всех под гипмозгом! — А ножи в нормальном духе точите? — Тоже — под гипмозгом! Сколько он из себя дурачка не выставлял, пришлось ему тогда три года этих коз отрабатывать. После того правило себе такое постановил: «Убью — домой не повезу. В лесу буду беречь. Выучили теперь!» И еще тем подкрепился: «С крупной дичью рисково... Мелкота всякая — это да. Шкурку об- снимал, перо стеребил — заместо кроля, либо куры съешь». Ну, и как он был Филька — так и остался. Мелкую живность бьет, зорит, крупная тоже не жди от него милости. Застрелит — урвет какой кусок, а остальное — зимнее дело, звери, птицы растащат, летом — сгно­ ит. Хуже волка истварился. ...— Погуби-и-тель! Погуби-и-тель! — не отстают, не смолкают лес­ ные голоса. Тихо едет Филька. Зорко смотрит Филька. «Стой! Что это шевельну­ лось между белых стволов? Лось! Лось ведь!.. Ах, лес-кормилец...» Ер-