Сибирские огни, 1962, № 3

нам, мышиным порытям и засело. И давай, она, береза, буйствовать! Вширь, вдаль, окрест — луг, увальчик, залежь — все под себя забирает. Наша деревня Веселой Гривой зовется. Почему ее так наименовали— сейчас точно не установишь. Может, раньше это место звалось так, а по. месту уж и деревню выкрестили. В другом случае, сами наши старики могли в фантазию удариться. Уж больно радостный вид отсюда откры­ вается. Стоит Веселая Грива над ключевым синим озером. К самым бере­ гам его, к самым деревенским огородам, просторные березовые рощи под­ ступают. Деревья по ним редкие, кудрявые... Как с благодатных островов, доносят оттуда ветерки запахи земляники, цветов, натомленного солнцем, горячего березового листа. Летом эти острова зеленые, осенью золотые. Ближе всех наша деревня к примеченному молодому березняку под­ ступила,— стали и его «Веселой Гривой» звать. Верст тридцать отсюда проедешь, начинается богатая степная зем­ ля — Казахстан. Течет сквозь нее река Ишим. Пароходы по Ишиму не ходят, осетров в нем не ловят, немудренькая, одним словом, река, а вот полюбилась же она вольному русскому дереву березе! Кругом уж степи неоглядными коврам^ расстилаются, а по ишимскому нагорью все бегут и бегут белоствольные рощи да колочки. Каждый год ветер-полесовщик легкими своими горстями разметывает вдоль Ишима-реки березовое семечко. И встают на его правом крутом бе­ регу, на казахской земле, новые зеленые рощип.ы. Ластятся они гибкими вершинками к солнышку, охорашивают чуткими веточками друг друга — чей глаз на них не порадуется! Ишим — он излучинами течет, вилюшка- ми. Местами такую петельку завернет, что десять верст по нему проплы­ вешь— на сто метров вперед продвинешься. Чуть не сольется руслами: в одном рыба плеснется, в другом рыбак вздрогнет. Берега такой петельки белоногое березовое озорство заселило... В кругу гектаров восемьсот пше­ ницы желтеется... Вот у одной такой излучинки, на берегу реки Ишима, в усадьбе це­ линного совхоза и родился Ермек Сабтаганов. Мать у него работала в столовой, отец был электриком. Когда сравнялось Ермеку полтора года, увезли его родители к дедушке Галиму и бабушке Асье. У них он и стал жить. 2 Да... Были когда-то и на Веселой Гриве березы-девчушки... Только сейчас лучше не поминай про это. Обидятся, братец ты мой, заворчат! Ка­ кие мы тебе, скажут, девчушки?! И расскрипятся старые лешачихи, и раз­ досадуются. Жил в Веселой Гриве Кузьма Алексеевич Пятков. Был этот Кузьма Алексеевич большим охотником с берестой возиться. Посуду всякую из нее вырабатывал. И под квас, и под ягоду, и под домашний цветок... В этом случае, даже узоры каленым шильцем выжгет. Вырезал коньков, петушков из нее, жвачку кумушкам варил, деготь гнал, плащи непромока­ емые из нее кроил, и красил, и кудрявил ее, и даже в лапти вплетал. При этом поговорочку имел: «Влезу на горушку, обдеру телушку: не дай мне яловины — дай берестышка». Ну, и допросился... Фамилию его постепенно забыли, имя, отчество не часто употребляли — стали звать его «Берестышком». Берестышко и Бе- рестышко!.. В Веселой Гриве он после японской войны появился. Без глаза отту­ да пришел. Землю пахать, конечно, не большая помеха, а только лес его почему-то больше заманивал. Поступил он в лесники... Выдали ему фор­ менный мундир, ружье, лошаденку, лесу на избушку отпустили. В обход