Сибирские огни, 1962, № 3

шотник»,— уныло сказал Лёха-москвич.— Один будешь, Юрочка, подви­ ги совершать? А может быть и меня, и Борю, и Булата в компанию возь­ мешь? — Лёха медленно поднялся и, прижимая руки к груди, сказал не­ обычно серьезно: — Ребята, сказано: от каждого по способностям... Ну, и так далее. Формула вам хорошо известна. Вот я и хочу по способности, а не в полуспособности и не в четверть способности. Словом, я тоже буду работать полную смену и даже, учтите, крюшона не попрошу. Вот истин­ ный господь!— не утерпел он, чтобы не потрепаться, и благоговейно пере­ крестился на доску показателей. Ребята засмеялись и разом смолкли. Они увидели Зину. Она стояла, сцепив под подбородком побелевшие от напря­ жения пальцы, и не мигая, смотрела на Юрия прищуренными, присталь­ ными глазами. Коляструк от ее взгляда дернулся назад, будто она удари­ ла его по лицу. — Будем кончать, ребята, с этим делом,— измученно, словно сбра­ сывая непосильную ношу, сказала Зина странно низким голосом.— Жа- гор, ночью, когда я впервые заглянула в «титан», там было четыре ведра воды. Не меньше. А сейчас там и двух нет. Коляструк отлил два бидона. Он спрятал их в насосном сарае. Я видела. Сходите, посмотрите. Точно испугавшись своих слов, Зина поспешно села. В каюте стало тихо. Воцарилась та напряженная томительная тиши­ на, то душевное оцепенение, которое охватывает людей в предчувствии катастрофы. Коляструк понял эту тишину. Бережно, будто оправляя каж­ дый волосок, провел он по удалой челке задрожавшей рукой и вдруг ост­ ренько улыбнулся Боре, смотревшему на него непонимающими глазами: — Что глаза вытаращил? Не понимаешь? А я и для тебя, Боря, от­ лил. И для Лехи, и‘для Булата, для всей нашей смены старался. Борис, обернувшись, посмотрел на ребят теми же непонимающими испуганными глазами. Губы его задрожали, глаза наполнились слезами, и шестнадцатилетний парень заплакал тихо и горько, как ребенок, ут­ кнувшись лицом в кепку. А Лёха-москвич начал медленно заносить над головой железный прут. На лице его горел багровый румянец, как от по­ щечины. — Грачев, не смей! — закричал отчаянно Жагор.— Ты смотри у меня! Лёха посмотрел на него, как разбуженный, бросил прут и начал, от­ дуваясь, вытирать внезапно вспотевшее лицо. В это время в задних рядах раздался грохот упавших стульев и заговорило сразу несколько встрево­ женных голосов. Там ребята удерживали и уговаривали Булата Кашаро- ва, а он молча рвался к Коляструку, надвигая на лоб рыжий тымак. Ре­ бята с трудом усадили его на стул. Борис, по-прежнему тихо плакавший, вдруг закричал, захлебываясь рыданиями: — Сволочь! В коммунизм разбежался? С ворованной славой? А нам как теперь людям в глаза смотреть? Ой, мамынька! Коляструк, измятый, сломанный, тяжело переступил с ноги на ногу. — Ребята, не делайте из мухи слона. Давайте разберемся. Ребята молчали. И когда молчание стало невыносимым, Зина сказа­ ла громко и просто: — Выйди, Коляструк. Коллектив разберется с твоим делом. А сей­ час мы о работе будем говорить. Коляструк рывком обернулся на ее голос. Зина брезгливо оттолкнула его взглядом, и он медленно, сгорбившись, пошел к двери. На пороге оста­ новился, постоял, не оборачиваясь, ожидая чего-то, и вышел. За бортом «Урала» грохотал морской накат, а в каюте долго стояла тишина. Все хмуро молчали, опустив глаза в пол. Всем мучительно хоте­ лось пить, все с трудом глотали горькую тягучую слюну, но мучительнее