Сибирские огни, 1962, № 3

мысль о городе, о городской культуре, о лязге фабрик и заводов. Но пусть будеэ так, пусть человек в нас повалит зверя, поволочет его за гриву. Пусть рыхлая, зеленая грудь Сибири будет одета цементной бронью городов, вооружена камен­ ными жерлами фабричных труб, скована тугими обручами железных дорог». Но кое-кому пришлась по душе лишь первая часть этой тирады. За нее ухва­ тились, ее развивали, пытаясь доказать, что от «сибирской литературы всегда веяло тайгой и тундрой» и что будто бы в этом ее всегдашний успех. Бытовизм расхваливался, а лирика объявлялась бесклассовой... Зазубрину пришлось под­ черкнуть в заключение, что главное для писателя-сибиряка не тайга и тундра, а человек, что рассуждения «о бесклассовой лирике прямо смешны». Так в те далекие годы развертывалась борьба за советскую литературу, правдиво отображающую жизнь. Но, к сожалению, временами недоставало после­ довательности. Случалось, что вместо доброй рыбы невод приносил мертвую-, тухлую. Порой он забрасывался не в чистую воду, а в «зеленую топь», как на­ зывалась одна мрачная повесть, далекая от правдивости. В. Я. Зазубрин сам себя называл приемщиком «литературной пушнины». Приемщик вначале был строгим. А потом стал принимать невыходные шкурки. То «звериное», о котором он говорил сам, к глубокому сожалению, взяло верх. Человек в нем не повалил зверя, не поволок его за гриву. Пристрастие к нату­ рализму развивалось, притуплялось восприятие классовой борьбы, и от некото­ рых номеров журнала повеяло глухоманью. На его страницы стали проникать произведения, в которых современность выглядела, как в кривом зеркале. На крутом историческом повороте Башлык не разобрался, по какой же струе вести дальше лодку. И на крутом повороте он вывалился из нее... В. Зазубрина справедливо критиковали за публикацию ошибочных произве­ дений. Но его заслуги, как собирателя литературных сил Сибири, бесспорны. Покровитель муз Это был вездесущий человек, всюду поспевавший, несмотря на свои годы, сказать свое слово, все принимавший близко к сердцу. Его интересовала и поли­ тика, и экономика, и история партийных организаций в Сибири, и коммунистиче­ ское воспитание молодежи, и, более всего, литература и искусство. Он заведовал Сибархивом, Сибиспартом, был членом редколлегии журнала «Сибирские огни», создавал и редактировал его отдел «Былое». Он писал воспоминания о револю­ ционной деятельности, статьи по вопросам истории, предисловия, рецензии на книги, рецензии на спектакли Сибгосоперы. Недаром этого человека называл» «Покровителем муз». Приходилось удивляться, как он успевал все это делать! Его звали Вениамин Давыдович Вегман. Он родился в Одессе в 1873 году. Еще юношей участвовал в революционных кружках. Освободившись от народнических взглядов, вошел в «Южно-Русский рабочий союз». Много лет скрывался за границей. В ленинской «Искре» печатал свои статьи в первый год ее существования. Помогал провозить через границу нелегальную литературу. В 1913 году был арестован в Одессе и выслан в На- рымский край. После установления Советской власти в Сибири редактировал га­ зеты в Томске и Омске. В редколлегию «Сибирских огней» он был введе» с 1923 года. Более деятельного и подвижного человека мне, пожалуй, не доводилось ви­ деть. У него болело горло, ему трудно было дышать через серебряную фистулу, вставленную в горло, и он на ходу задыхался, хрипел, но и при этом всегда бегая так быстро, что за ним вился вихорек. З а эту фистульку его иногда звали «сереб­ ряное горлышко». В. Я. Зазубрин вспоминал о нем: «Вегман человек одаренный. Он пишет свои воспоминания, как художник. Но он необычно молод, несмотря на свои пять­ десят три года. Молодость, конечно, не вина, а беда. Она не дает возможности Вениамину Давыдовичу спокойно посидеть за столом и написать то, что он мо­ жет и что он должен написать. Пока что Вениамин Давыдович бегает, ругается, присутствует и фотографируется». У старика были свои слабости. Он в любую минуту готов был сфотографи­ роваться с парикмахерами, банщиками — с кем угодно. И его присутствие всюду оправдывалось положением старого большевика. Но не только этим ,— его все знали, все любили, все приглашали. У него был большой открытый лоб, пышные полуседые волосы, густая округ­ лая борода, и на карточках его многие принимали за Карла Маркса. «В редакции «Сибирских огней»,— продолжал Зазубрин,— Вениамин Давы­ дович всегда неожиданный, быстрый и ворчливый гость. Он редко говорит спо»