Сибирские огни, 1962, № 3

под которым в начале двадцатых годов, за неимением кровати, спал В. П. Прав- духин. Стол приметный, двухъярусный: на нижние перекладины были нашиты доски. Этот стол как бы по наследству перешел к Зазубрину. Жил он тогда в од­ ной половине деревянного домика на тихой Журинской улице, в двух шагах от кладбища, позднее превращенного в сад. Две комнаты для маленькой семьи,— жена да сын,— по тому времени было неплохо. Из крошечной кухоньки дверь ве­ ла в столовую. Вот там-то и стоял посредине знаменитый стол. Под ним теперь, понятно, уже никто не спал. На нем властвовал самовар да стопками лежали ру­ кописи. присылаемые в «Сибирские огни». Владимир Яковлевич 'увлекался охотой. Ездил на озеро Чаны и на Убинское, и на займища Колыванского района, стрелял по уткам, по гусям, чаще всего не­ удачно: не выдерживали нервы. Завидев дичь, сразу же вскидывал ружье и па­ лил, не успев поймать цель на мушку. Одно лето он прожил на Алтае, в далекой торной деревеньке Кутихе, затерявшейся под хребтом Холзун; много ночей, вме­ сте с деревенским охотником, провел на лабазе, поджидая медведя. Привез отту­ да огромную шкуру и клыкастую голову. Когда к нему заходил «на огонек» приятель, на столе появлялся не графин с водкой, а самовар. Варвара Прокопьевна любезно разливала чай, угощала до­ машним печеньем. Телефонов на квартирах в то время почти, не было, и «на огонек» заходили запросто, не сговариваясь заранее. Сколько за этим столом было выпито чая! Сколько велось там интересных, дружеских и весьма полезных бесед о трудном литературном ремесле! Много раз я пил горячий зазубринский чай. Иногда, оставив вещички на вокзале, забегал к нему прямо с поезда. В Новосибирске В. Зазубрин оставил большой след как собиратель литера­ турных сил Сибири. В те годы еще не созывались совещания яолодых писателей, не устраивались семинары. Правда, был уже Сибирский союз писателей, суще­ ствовали на местах литературные кружки. Но основная работа с молодыми авто­ рами велась через журнал. В обязанности башлыка в рыбацкой артели входило — зорко следить за тем, как заметывается невод, как притоняется он с уловом .к берегу. Невод «Сибир­ ских огней» закидывался широко и умело, притонялся заботливо. И всякий раз невод приходил с большим уловом: в каждом номере журнала появлялись все новые и новые имена прозаиков, поэтов, очеркистов и публицистов. На празднике пятилетия было отмечено, что через страницы журнала при­ шли в литературу 25 прозаиков и 39 поэтов. Имена многих из них вскоре же стали известными всей стране. Вслед за книгами Лидии Сейфуллиной получили популярность произведения Анны Караваевой, Рувима Фраермана, Иосифа' Ут­ кина, Сергея Маркова, Павла Далецкого, Михаила Скуратова, Леонида Мартыно­ ва. Успешно начали свою литературную работу в «Сибирских огнях» Михаил Ни­ китин и Надежда Чертова, Ефим Пермитин. Журнальный невод приходил все с новыми и новыми именами. Каждый год редакция получала до шестисот ру­ кописей. Две трети их принадлежали перу «самосочинителей», вчерашних рабко­ ров и селькоров. Любопытный термин этот был введен Зазубриным. Однажды он увидел под рукописью подпись: «Самосочинитель Ванюхин». Это был пожарник, рабкор, по­ дававший некоторые надежды, но так и не напечатавший ни одного сочинения. На первом съезде писателей Сибири в марте 1926 года В. Зазубрин отнес к «самосочинителям» многих начинавших тогда писателей. — Эти люди, действительно, сами сочиняют. У них нет школы, нет куль­ турной преемственности, но они пишут, идут в журналы н в газеты весьма в большом количестве, с большой настойчивостью. «Самосочинитель» работает, не покладая рук. «Самосочинитель» над маленьким куском рассказа потеет боль­ ше, чем над пудовой глыбой железа, но пера не оставляет. Ж ажда к творчеству у этих людей неиссякаема. Из них многие уже вышли на литературную дорогу. Приход «самосочинителей» в советскую литературу В. Зазубрин рассматри­ вал «как явление большого культурного порядка». Словечко многим понравилось. Недруги его произносили язвительно. Оно проникло даже за рубежи страны. Не без сарказма о «самосочинителях» говори­ лось в одном эмигрантском журнале, издававшемся в те годы в Праге. Съезд писателей Сибири проводился в небольшом зальце охотничьего клу­ ба. Из полуподвального этажа, где был склад пушнины, доносился запах звери­ ных шкурок. Не потому ли часто упоминались ораторами охотники, тайга, зверо- вики. Даже книги, с легкой руки Владимира Яковлевича, назвали «литературной пушниной». Понятно, не в оплату за любезно предоставленное помещение, а по -своей охотничьей страсти он, призывая писателей взять на свои страницы в чис­ ле других героев и охотников-промысловиков, говорил: «Какая соблазнительная задача изучить и дать хотя бы голый быт этого охотника». И в другом месте: -«Нам, людям, по-звериному влюбленным в таежные просторы Сибири, тяжела