Сибирские огни, 1962, № 3

¿роками сева в Сибири. Пытаясь обстоя­ тельно, всесторонне осветить эту проб­ лему, очеркист обращается к самым раз­ личным источникам, которые позволяют •ему на конкретных примерах убедить читателя в важности рассматриваемых им вопросов. Предметом исследования Иванова- очеркиста становятся факты и события, действительно имевшие место в реаль­ ной жизни. В частности, он анализирует затянувшийся спор между кабинетными теоретиками сельского хозяйства, отор­ ванными от живой практики, и учеными, ведущими многолетнюю научно-исследо­ вательскую работу непосредственно на полях совхозов и колхозов Сибири в со­ ответствии с местными климатическими условиями. Если кабинетные ученые типа Верхо- лазова и Каралькина утверждают, что необходимо придерживаться ранних сро­ ков сева, то их многочисленные против­ ники, опираясь на собственный опыт • и поддержку Лысенко и Мальцева, высту­ пают за оптимальные сроки сева, то есть такие, которые подсказывает сама при­ рода и преимущество которых доказано практикой передовых хозяйств. Автор умело вводит в повествование факты из дискуссии 1953 года в Сибир­ ском научно-исследовательском институ­ те, где вопрос о сроках сева обсуждался учеными и агрономами всей Сибири. Участники совещания единодушно отвер­ гли установки представителя академии сельскохозяйственных наук Каралькина на ранние сроки сева. «...Казалось бы, наступила наконец ясность со сроками сева в Сибири, — пишет Л. Иванов. — Однако на деле выходит не совсем так. Стоит прийти ранней весне — и все повторяется снача­ ла: идет борьба за то, кто раньше от­ сеется». Так рядом с одной проблемой возни­ кает вторая — проблема живучести фор­ мализма в руководстве сельским хозяй­ ством. Обширный документальный ма­ териал, касающийся в основном сроков сева в Сибири, охватывает период с мо­ мента коллективизации и до наших дней. Один за другим автор приводит все новые и новые факты, раскрывающие причины появления и распространения , теории раннего сева, и примеры. . под­ тверждающие пагубность этой теории, ■ее непосредственное влияние на сниже­ ние урожайности и на засорение п ол ей . В силу этого, отдельные части очерко­ вого цикла напоминают злободневную публицистическую статью. Это особенно относится к первой вступительной главе «Последний из могикан». Преобладание публицистики в очерках Л . Иванова объясняется тем, что пове­ ствование в них ведется от первого лица. Автор — это активное действующее ли­ цо произведения, являющееся сквозным персонажем очеркового цикла. То же самое мы наблюдаем и в очерках И. Антонова, и в «Деревенском дневнике» Е. Дороша, и в «Золотом коль­ це» М. Жестева. В них автор является одним из главных героев и выступает в качестве связывающего звена, к которо­ му тянутся все сюжетные нити произве­ дения и который объединяет отдельные, казалось бы, несовместимые части. В таких очерках на первом плане — личное отношение писателя к изобра­ жаемому, ибо очеркист апеллирует к об­ щественному мнению не только ■через сцены и картины, но и через свои лири­ ко-философские раздумья. «Художест­ венный очерк, — пишет В. Канторович, — должен быть непременно публици­ стичным в широком плане, то есть пред­ ставлять собой личное, страстное выступ­ ление писателя, его взгляд на жизнь и ' различные ее стороны, на постоянно воз­ никающие конфликты, на проблемы, , требующие решения, по которым и дол­ жно создаваться общественное мнение». . Именно такими публицистически- страстными были многие очерки рус­ ской классической и советской литера­ туры. Известный советский очеркист М. Кольцов, выступая на Втором Все­ мирном конгрессе писателей в республи­ канской Испании летом 1937 года, го­ ворил: «Есть моменты, когда писатель— я говорю о некоторых — вынужден сам стать действующим лицом своего произ­ ведения, когда он не может довериться вымышленным, хотя бы даже им самим, героям»1. Очерк, в котором «авторское я» при­ обретает ярко выраженное звучание, име­ ет свои давние традиции. Он ведет свое начало от знаменитого «Путешествия из * Петербурга в Москву» А. Радищева, от «Загородной поездки» А. Грибоедова, то есть таких произведений, в которых вырисовываются гражданские черты пи­ сателя, говорящего о глубоко продуман­ ном и пережитом, но, главным образом, о явлениях и событиях общественного содержания. Их сила в гражданском па­ фосе, в требовании коренных социаль­ ных преобразований, в показе кричащих противоречий действительности. Личные впечатления, раздумья и воспоминания автора занимают значительное место в очерках Глеба Успенского. Очеркист вступает в открытый разговор с читате­ лем, обсуждая злободневные проблемы общественной важности. В «Сибирских встречах» Л. Иванов также имеет в виду общественную сто­ рону рассматриваемых вопросов" Но он выступает с иных позиций, в иную исто­ рическую обстановку, как человек остро, по-партийному реагирующий на имеющи­ еся недостатки в нашей жизни, препят­ ствующие продвижению советского на­ рода вперед, к новым достижениям и ус- 1 М. К о л ь ц о в . Испанский дневник. М. 1957, стр. 551.