Сибирские огни, 1962, № 3

копление такого количества фактов — личный подвиг ученого-эрудита, то вер­ ные общетеоретические предпосылки, из которых исходит автор, выработаны всей нашей советской наукой в борьбе со взглядами реакционных и либераль­ но-буржуазных ученых, в борьбе с дог­ матиками и вульгарными социологами. В этом смысле работа М. Азадовского свидетельствует об идейной зрелости всей нашей гуманитарной науки, актив­ ным, видным деятелем которой был и автор «Истории русской фольклористи­ ки». До М. Азадовского по традиции счи­ талось, что весь XVIII и первые десяти­ летия XIX века (вплоть до Буслаева) — это «донаучный» период фольклористи­ ки. Ученый убедительно опровергает это. Также ошибочно весь последующий период (до 1917 года) был поделен н& четыре этапа, соответственно якобы вре­ мени деятельности школ: мифологиче­ ской, школы заимствования, антрополо­ гической и исторической. Эта схема име­ ла в виду лишь развитие официальной, так называемой академической науки. Она исключала революционно-демокра­ тическую фольклористику и многие дру­ гие прогрессивные явления. Она, эта схе­ ма, справедливо утверждает автор, со­ вершенно искажает действительную кар­ тину, во-первых, потому что отворачива­ ется от достижений передовой науки, а во-вторых, потому что на самом деле мирной замены, последовательного из­ жития одних теорий другими не было: школы существовали одновременно, ме­ жду ними и внутри них проходила оже­ сточенная борьба (М. Азадовский с пол­ ным основанием расширяет свой вывод я на западноевропейскую науку). Борь­ ба же эта, как и смена научных школ, объясняется не столько внутренними причинами, сколько влиянием социаль­ ных факторов: «Никакие фольклористи­ ческие теории,— пишет исследователь, — не живут какой-то отдельной, само­ стоятельной ' жизнью... их появление, развитие и отмирание обусловлено теми же социально-политическими процесса­ ми, которые обусловили и все развитие русской литературы». Именно поэтому, поставив в центре внимания проблемы, одной науки фольклористики, автор столь широко использует материалы- смежных общественных дисциплин. Многое можно было бы сказать еще о содержании и значении этой книги. Уже сейчас стали известны несколько зару ­ бежных рецензий, в том числе, напри­ мер, в финском журнале, а чешский эт­ нографический журнал «Lud» полностью перепечатал из книги разделы, относя­ щиеся к славянской фольклористике. Но подробный разбор ее — дело специаль­ ной печати. Одно уже сразу стало ясно, как справедливо пишет в своем преди­ словии В. М. Жирмунский : книга «вой­ дет в число классических советских тру­ дов по вопросам народного творчества». Заканчивая эти заметки, нельзя не сказать о последних днях жизни М. К. Азадовского, когда он, тяжело больной продолжал свое подвижническое служе­ ние советской науке. За месяц до см ер ти он сообщал другу: «Приезжала одна знакомая из Москвы, рассказывала со слов врача, лечащего Тарле, что у него осталось на три копейки сердца, а мозгу на тысячу рублей. Не знаю, на сколько осталось у меня того и другого, но уве­ рен, что мозгов еще на несколько руб­ лишек есть. И девать их мне все равно некуда». И в том же письме он просит этого друга: «Так позвольте же мне порабо­ тать для Вашего издания, присылайте свою докторскую диссертацию — я дам свой отзыв о ней. Работать! Работать! »- Он был уже так слаб, что писать не- мог, и эти строки не написаны им, а про­ диктованы. И достойно протекли его по­ следние дни: он получил работу, он на­ писал заметки о диссертации. До конца оставался он, наш дорогой Марк Кон­ стантинович, большим ученым, выдаю­ щимся воспитателем молодых сил науки, общественным деятелем, советским п а ­ триотом.