Сибирские огни, 1962, № 3

ловёке, преподавателе и наставнике мо­ лодежи, о его замечательном умении сплачивать и выращивать научные силы вокруг общих широких и актуальных на­ учных проблем. Еще до революции академик А. А. Шахматов устраивал у себя дома утрен­ ние воскресные собрания. На них за чашкой чая встречались крупнейшие ученые и студенты, историки и лингви­ сты, искусствоведы и литераторы. Ши­ рокий, свободный обмен мнениями при­ носил огромную пользу всем участникам таких собеседований, помогал формиро­ ваться молодым ученым. Подобные же встречи устраивал в Томске, а позднее в Иркутске и Ленин­ граде и Марк Константинович. На его «четверги» тоже приходила молодежь, товарищи по университету, просто инте­ ресные люди, увлеченные какой-либо идеей. Здесь можно было просидеть весь вечер — и не сказать ни слова, только слушать; здесь можно было взять у хо­ зяина (без всяких ограничений) любую книгу, получить любую библиографиче­ скую справку. Беседуя со своими учениками, он, по удачному выражению Н. И. Удимовой, знающей его с двадцатых годов, рас­ швыривал советы, темы, идеи. Всех нас, его учеников, профессор Азадовский заставлял бывать в архи­ вах, выезжать в экспедиции для сбора фольклорных материалов. А главное, чему он учил всегда,— это быть широ­ ким специалистом, не замыкаться в рам­ ках какой-то одной темы. Он и сам пора­ жал своим кругозором. Не было, каза­ лось, такой книги, которой он не знал бы, не было такого раздела гуманитарной науки, в котором он не ориентировался бы свободно. История и этнография, ди­ алектология и искусствоведение, а в пре­ делах литературоведения — Радищев и автор «Конька-горбунка» Ершов, декаб­ ристы и Языков, Пушкин и революцион­ ные демократы, Короленко и Тургенев, Лермонтов и забытые сибирские поэты Бальдауф, Милькеев и Александров — все это было предметом его специальных изысканий. В разные годы он читал в университете все литературные курсы, начиная от’ истории античной и западно­ европейских литератур и кончая курса­ ми поэтики и методологии литературы. Он был прирожденным филологом, умевшим и любившим работать. Он знал, что искать, знал, где и как искать. Именно его трудолюбием и не­ обыкновенной эрудицией объясняются все его многочисленные находки — ри­ сунки Федотова и неизвестная пьеса о губернаторстве Санчо-Пансы, новые строфы Некрасова и забытые фельетоны Тургенева, рецензии Рылеева и запад­ ные отклики на выступление декабри­ стов (см., например, его замечательную статью «Поэма Шамиссо о декабристе А. Бестужеве»). Едва приехав в Ир­ кутск, он отыскал престарелую учени­ цу знаменитой Полины Виардо и не толь­ ко записал ее рассказ, но и заставил ее написать свои воспоминания. Член иркутской губернской комиссии по выявлению и изданию материалов к сто­ летию восстания декабристов, в середи­ не двадцатых годов, особенно в юби­ лейном 1925 году, М. К. Азадовский сделал достоянием науки массу матери­ алов, относящихся к декабристам, — их письма, дневники, воспоминания, офици­ альные документы. Он — активный деятель Института исследований Сибири, Восточно-Сибир­ ского отдела Географического общества. Его живая натура изыскивает все новые и новые возможности для расширения на­ учной деятельности, для сплочения науч­ ных сил в культурных центрах и на мес­ тах. Вместе с Г. С. Виноградовым он до­ бивается издания «Сибирской живой ста­ рины» — первого послереволюционного этнографического журнала в СССР, при­ нимает активное участие в создании «Сибирской советской энциклопедии». Можно отметить, что Марк Константино­ вич способствовал также исследованиям быта, экономики, культуры и фольклора народов Сибири. При его участии вышли в свет «Бурятоведческий сборник», сборник «Якутия» и многие другие. Так было в Иркутске, так было и в Ленинграде, куда Марк Константинович переехал в 1930 году. Здесь и разверну­ лось во всем блеске его дарование уче­ ного, общественного деятеля и педагога. Закипела научная работа в секторе народного творчества Института этно­ графии Академии наук СССР', в Ленин­ градском университете. Многочисленные экспедиции пополнили и без того бога­ тые ленинградские фольклорные архи­ вы. Начали выходить сборники «Совет­ ский фольклор» (с 1934 по 1941 год их вышло семь номеров), далеко продвинув­ шие изучение современного народного искусства. К ученому пришли новые ученики. Так много сделано в эти годы! Издана двухтомная антология сказок, подготов­ лены к печати и прокомментированы три тома сказок Афанасьева, том статей ака­ демика Веселовского, сочинения Языко­ ва и Пушкина, увидела свет принципи­ ально важная книга «Литература и фольклор»... А сколько еще начато и не закончено! И вот война. Наиболее тяжелое время блокады провел он в Ленинграде. Голодный, исто­ щенный, профессор продолжал ходить в университет, принимал экзамены и заче­ ты у тех, кто собирался на фронт или приезжал оттуда, писал или, вер­ нее, дописывал главный труд всей своей жизни — «Историю русской фоль­ клористики». 1 Впоследствии сектор был переведен в Ин­ ститут русской литературы (Пушкинский Дом> Академии наук. т