Сибирские огни, 1962, № 3

— Нет, не буду... Ну, черт с тобой. Дальше?.. — Дальше я вспомнил: в империалистическую и гражданскую войну солдаты, чтобы избавиться от фронта, наносили себе раны, а потом при помощи керосиновых повязок растравляли страшные язвы. Сперва врачи верили, что это — «солдатская мидицина». Ведь и посейчас в деревне ке­ росин — лекарство. Но потом военно-полевые суды стали за керосин на ранках расстреливать... Я ведь старый солдат. А господин Рутковский, в прошлом, студент-медик... Вся эта вторая симуляция с «сифилисом» бесподобна по своей «искренней» простоте и лиричности. Неудивительно, что ты, как говорится,— «клюнул». Ну, что ж дальше? Кокнув дружка и напялив на труп свою одежду, Рутковский сунул покойника в воду. Вспо­ мни, в те дни по реке густо шли бревна где-то разбитого плота. Они и раз­ молотили штабс-капитана так, что и родная мать не узнала бы. Все дела­ лось с расчетом: попробуй, найди в груде человеческого мяса пулевую ранку или разбери черты лица! После этого «подшефный» исчез, как провалился. Тем неприятнее бы­ ло мне получить вскоре копию протокола допроса Драницына, с перечи­ слением всех дел нашего милейшего секретаря президиума, о которых я с ним кратко беседовал при аресте. А вслед за сим последовал мне вы­ говор. Только об этом помалкивай. Это — для личного пользования. Я просто так: чтобы тебе легче стало. — Не совестно, Павлыч? — Ладно, ладно! Знаю я, что такое профессиональное самолюбие! Ну-с, так вот: предупреждение всем нашим линейным органам фирма сде­ лала, но и без того было ясно, что на железную дорогу Рутковский сейчас не полезет. Во-первых, вообще требовалось переждать малую толику вре­ мени, пока все утихомирится, во-вторых, нужно было раздобыть денег. Оба: и Рутковский и убитый Лихолетов были нищи, как церковные кры­ сы. Значит, начнет искать временную берлогу. А где? В деревнях нельзя. Там секретаря РИКа чуть ли не каждый мужик знает. Следовательно, в лесу? Лето... Каждый кустик ночевать пустит. Усилил я наблюдения во всех прилесных селах и деревнях. И вот тут-то стали поступать донесения из Тупицина: Нюрка, работавшая весной в районной больнице, а нынче проживающая с отцом и матерью в Тупицине, что-то зачастила в лес. И наблюдатели приметили: грибов в лесу не находит, а приносит... синя­ ки. Уйдет — нормально, а вернется — то глаз подбит, то губа заплыла, то руки поднять не может... Полюбилась мне эта Нюрка до ужасти. Органи­ зовал я ей «провожатых» и выследил брошенную углежогом землянку. Однажды ночью Нюрка исчезла из деревни. Родители, знавшие кое о чем, не беспокоились — бывали лесные ночевки и раньше. А барышня очути­ лась в моем «палаццо», расплакалась. Раскрылась тайна землянки. Выяс­ нилось, что старый возлюбленный, обосновавшийся на лесной полянке, требовал от подружки организовать убийство и ограбление почтаря, ноче­ вавшего во время наездов в Тупицино в доме Нюркиного папаши. Нюрка должна была «вызнать», когда у почтаря будет с собой более или менее крупная сумма денег, и сообщить возлюбленному. Роль наводчика Нюрке не нравилась. Нюрка отказывалась. Рутковский сказал ей, что он скры­ вается «от растраты», и Нюрка требовала, чтобы дружок вышел из добро­ вольного заключения, «объявился» и, отбыв срок наказания, женился на ней. Такая программа-максимум отнюдь не входила в расчеты мерзавца, я Рутковский начал сожительницу лупцевать. Ну, если женщину, даже любящую, начинают бить чуть ли не ежедневно, она превращается в тиг­ рицу... Вот и все. — Скажи, Виктор Палыч... Это правда, что твои братья расстреляны колчаковцами? — спросил я после паузы.— Ты ведь никогда об этом не рассказывал.