Сибирские огни, 1962, № 3

— Как ко-го? Его! Ко-го? Га-га! А ты — кого? Наверное, гусихи договаривались о выборе мужей, но охотник, вы­ шедший ночью прослушать пролет, весело-угрожающе кричал ввысь не­ видимым птицам: — Ага! Кого? Тебя, тебя! Ужо доберусь! Сегодня воскресенье, и, попитавшись пирожками у квартирохозяй­ ки, можно задержаться до полудня дома. Я оторвал календарный ли­ сток, распахнул створки окна, хватил полной грудью теплого воздуха и подумал: «Ну вот и вторая моя весна в Святском... Новая весна... Что-то сулит мне год?» Зима была относительно спокойной, но работник уголовного розыска должен знать — весна — тяжелое время для следователя: скоро лягут на мой стол письма о «подснежниках». Письма о «подснежниках»!.. Нет, это не сообщения профессиональ ных натуралистов или любителей цветов. «Подснежники»— трупы, вытаявшие весной из-под белой пелены Разные, как видите, бывают подснежники! Женщина с расколотым черепом, глухой ночью вывезенная убийцем- мужем из деревни в снега. Дескать: «Ушла ночевать к подружке в сосед­ нее село и не воротилась. Уж я с ног сбился! Искал, искал, и все без тол­ ку. Ума не приложу— куда Настя пропала? И заявление в милицию сделал и сам искал — нет!» Активист комбеда с лицом, искромсанным волчьей картечью из ку­ лацкого дробовика. «Как выехал сосед Сеньша со двора той неделей, так и не воротился. Конишка-то пришел, а Сеньши нет как нет! Неначе вол­ ки загрызли!» Заготовитель сельпо, ехавший с крупной суммой денег и выслежен­ ный на проселочном зимнике предприимчивым ямщиком. «А, как же — встрелся, встрелся... Мы у Федосихи посидели, выпи­ ли по косушке и поехали. Он — на Гусеву, а я — в обрат, на Журавли­ ху... Вот такое дело». «Подснежники» — разные, а расчет любого убийцы — всегда один, сунул в сугроб — и дело с концом. Думают: весной голодное зверье раста­ щит труп по частям. Никто из убийц не читал Римского права и не знает юридического- постулата древних: «Нет трупа — нет преступления», но каждый думает именно так. Только так не получается! Волки охотно жрут мертвечину поздней осенью, но зимой и весной предпочитают свежую баранину. И безгласные «подснежники», хорошо сохраненные морозами, дл» следователя — разговорчивы... Я все еще стою у окна и думаю уже не о «подснежниках» и убийцах,, а смотрю на стайку дерущихся воробьев — почему у них такая подлая ма­ нера: все на одного? Самосуд, по всей форме! И забивают иногда на­ смерть! Как иной раз люди... — Разреши ворваться? В дверях Дьяконов. — Заходи, душа лубезный! Аллаверды! Садись! Сейчас пирожков притащу. — Не надо! О чем задумался? — О смерти, Виктор... — Нашел время! В природе жизнь! Смотри, как наша Картас-река бушует! Ну, прочитал Хаджи-Мурат-Мугуева? Крепко? — Здорово написано!