Сибирские огни, 1962, № 2

ветер это верховик, озоруя, пробежал по лесу: или сонные птицы вози­ лись там, устраивались поудобнее; или тугие вешние соки добрались до самых вершин и теперь шумят, распирая набухающие почки. В косогоре все сильнее и сильнее журчал тонкий и быстрый ручеек. Под откосом со стеклянным звоном рухнула и рассыпалась льдина Откуда-то из-за реки тянуло запахом далекого пала , горящей сухой травы. Этот запах смешивался с ароматом подопревшей прошлогодней листвы и хвои, с ароматом открывшейся, обнаженной земли. Он кружил голову, теснил дыхание, будоражил кровь. В такую ночь невозможно уснуть, невозможно оставаться дома, не­ возможно бродить по улице поселка целой ватагой. В такую ночь нужно уходить одному подальше в лес, в его загадочную темноту, вдыхать всей грудью, до боли, сладостный воздух и думать, думать, сбивчиво, непосле­ довательно, перескакивая мыслью с одного на другое. Или даж е вовсе не думать, а просто — дышать и слушать. И еще одна капля упала ему на щеку.... Михаил поправил ремень, сдвинул шапку набок. Пошел вдоль косо­ гора мягким, кошачьим шагом, иногда наступая на толстые сучья, сби­ тые с деревьев зимними бурями. Размокшие, они почти не хрупали,»а только пружинисто прогибались у него под ногами. Определенной цели у Михаила не было. Говорили ребята, будто бы километрах в пяти за Громотухой, там, где Читаут делает к югу крутой поворот, неподалеку от порога «Семь братьев», в бору еще токуют глуха­ ри. Любопытно было поглядеть, вместе с ними встретить зарю. Михаил никогда не охотился за глухарями на току, он только понаслышке знал о такой охоте. Вообще за всю зиму, после переезда с Ингута на рейд, он по­ чти не бродил по тайге с ружьем, как-то потерял к этому интерес. Близ самого поселка дичь встречалась редко, а бегать каждый раз за Ингут — ого-го! И сейчас, хотя он продвигался в направлении неведомого ему глуха риного тока, Михаил был без ружья, совершенно не помышлял об охоте, шагал просто так. Его тянуло в теплую ночь — и только. Хотелось идти и думать. А думать — тоже не о чем. О чем само подумается... Так Михаил дошел до «стрелки», до места, где Громотуха впадает в Читаут. Там, под низом, не видно было ничего, леж ало черное, откры­ тое пространство — глубокое, большое, веющее ледяным холодом. Д а , изрядно-таки здесь люди потрудились! Соскабливали, сгребали снег с протоки, громоздили оградительный вал, вдоль него от самой з а ­ пруды и до острова пробили канаву — по ней теперь стекает уже не нуж ­ ная, не застывающая вода из.Громотухи. А запань зато вся накрепко ско­ вана толстым ледяным кожухом. Начальник не ошибся, правильно р а с ­ считал. Он часто повторяет: «ледяной клад». И этот клад лежит теперь, хранится за крепкой оградой, построенной вот этими руками. Михаил ощутил, как у него налились железной твердостью мускулы, словно бы он снова сж ал пальцами тяжелый лом. Бурлит, переливается впотьмах, все прибывающая, полнеющая Гро­ мотуха. Что будет, если она где-нибудь близ своего устья прорвется, про­ бьется вниз, своей теплой водой распилит спайку наплавленного льда с берегом? Беда! Сразу намного ослабнет вся его сила. Михаил с удовольствием вспомнил: тут, как раз вот тут, против этого места, он вместе с Герасимовым заделывал пролом. К ак он тогда р аб о ­ тал! Красиво работал! Никто не заметил, не понял этого. А он запом ­ нил на всю жизнь. Он никогда не сможет забыть, как туго тогда стучало у него сердце, горло сладко сдавливалось жарким воротом рубахи, а в душе звучала какая-то победная песенка... Что если именно здесь и отыщет свой прежний, постоянный ход Гро-