Сибирские огни, 1962, № 2

Песня все лилась и лилась. — Певучая заведующая,— сказал я. — Не девка — птица,— отозвался старичок, выпуская облако махо­ рочного дыма .— Ж ениха бы! — Разве мало женихов в Харламовске? — Эт-то в аккурат сказано. Женихов много. И барахла шибко много, якри ее. Х о т б головой об пень, хоть пнем о голову — единый звук, дере­ вянный. А для такой девки, при ее золотых руках да непоседливости, к а ­ кой жених требуется? Чтоб был звонкий, на углях каленный, на жерновах катанный, умом не в объезд и сердцем вприсест? — Сердцем вприсест? — А как же?! У другого положи на сердце стручок перца — он и гу­ бы распустил, и нос повесил. Махни ветром — и понесло, беднягу, токмо ноги брякают. У другого, в обратном смысле, кровища ключом кипит, удержу нет. Как вроде сам собой не владает. Опять-таки не статья. З а ­ крутит экий, пиши пропало! Такой женишок и был у нашей заведующей, не добром будь помянут, хоша и племянником мне доводится через се- реднюю сестру. Ох-хо-хо! Уродится же человечина — земля и та под ним горит. На одном месте, бывало, пять разворотов сделает, вертиголовый. Забил башку книгами и пошел дурить, свистеть, навинчивать — и то ему не по ндраву, и то не эдак устроено! Вот и обожглась девка, пра слово. Вот и говорю, ей бы такого, чтоб сердцем держал себя в нормальности, в аккурате, в горизонтах, и видимость имел широкую! Старичок открыл дверцу голландской печи, бросил туда окурок, про­ должил: — Эх, кабы мне годов тридцать скинуть с шеи, да я бы, якри ее, под­ летел бы темной ночью к экой красотке, хоть бы она была за тридевятью замками, за семьюдесятью сургушными печатями! Перемахнул бы наме­ том все печати и замки, сгробастал бы красотку в охапку да через седло бы ее, и —■пшла, пшла, пшла! Д о самой Клюквенной, где проживал в ту пору. А там а-ка моментиком за свадебку да в передний бы угол ее, под иконушки. Вот как! Как вроде богородицу пресвятую. В самый аккурат вышло бы. Старик поднялся с корточек, одернул полы полушубчишка и торже­ ственно возвестил: — К примеру сказать, каким я был при партизанстве... Песня оборвалась, и послышались торопливые шаги. Старик посто­ ронился в дверях, а у меня от неожиданности дух захватило — передо мною была... Гутя-дочь! Она! В теплой вязаной кофте, в темной юбочке, в черных валенках, стройная и гибкая, как лозинка, она не шла, а будто парила в воздухе. Надо было видеть, как она взглянула — коротко и резко, точь-в-точь ласточка крылом чиркнула. Веснушки! Те самые, какие когда-то были у Гути-мамы. На щеках и на середине носа. Едва заметные, зимние. Вот удивительно! Как я не з а ­ метил у Гути-дочери веснушек в прошлый приезд? Уставилась на меня округлыми синими глазами и чуть попятилась. — Здравствуй, Гутя! — подал я руку. — Ой, как я перепугалась! Гляжу и глазам не верю. Опять к нам приехали? — Приехал. — Давно? — Только что с машины. — Наверное, к партизанам, записывать? — Может, что и запишу. А я тебя не узнал по голосу. Ты очень хоро­ шо поешь! — Еще бы! Волков пугать.