Сибирские огни, 1962, № 2

забыл, конечно. Прошло с месяц, что ли, девчушка прибежала ко мне и говорит: — А ласточка-то улетела! — Какая ласточка? — спрашиваю. — Д а которую ты мне дал. — Как же она улетела, — говорю, — если у нее было перебито крыло? — Вот еще! Я же с дедушкой перевязала крылышко. Дедка сделал такой желобок и привязал к крылышку. Так и жила ласточка. Я ее кор­ мила червяками и букашками. Потом дедка снял желобок, поглядел и говорит, крылышко срослось. Летать будет. Сегодня взяла и улетела. Так жалко! Я к ней привыкла, а она взяла и улетела. Вспомнив этот случай, я подумал: и у этой«ласточки» заживут ушибы, зарубцуются раны... ТЕТРАДКА ГУТИ «Мамочка! Милая! Я живая. Ж ивая . Не волнуйся, пожалуйста. Я сейчас лежу в поликлинике завода Сибтяжмаш в Красноярске. Скоро, может, поправлюсь. Я не могла писать — руки были отморожены. И сейчас еще бинты. Но это ничего — заживут руки. И ноги тоже. Я ведь живучая, правда? Медсестра достала мне тетрадку, и я пишу тебе. Хочу про все напи­ сать, чтоб ты поняла меня. Не думай, пожалуйста, что я теперь погибшая из-за Геши Шошина. Если случилась такая беда, что вся моя жизнь полетела кувырком, так в этом не один Геша виноват. Может, я глупая, не знаю. Но другой быть не сумею. Вот. И не хочу быть другой. Отец, наверное, говорит теперь: «Вот до чего ее довел проходимец Шошин!» Если бы он понимал что-нибудь! Я люблю, люблю Гешу. Все равно люблю. Пока живая — буду лю­ бить. Ох, как трудно писать. Кровать узкая, а подниматься с подушек нельзя — ноги у меня в бинтах. Это ничего, заживут. Не волнуйся, по­ жалуйста. Мамочка! Если бы я успела к поезду, Геша никуда бы не уехал. Или мы вместе. Не успела. Когда приехали на станцию, тот поезд ушел. Я бы пешком побежала по шпалам, да куда побежишь с маленьким Сашей. И мороз еще. А я не могла, не могла не ехать. Я бы его нашла в Красно­ ярске, нашла бы! Ты ведь не знаешь, что потом случилось? Я с товарняком уехала. Залезла в пустой вагон и поехала. А как залезла — не помню. А в ваго­ не — холодища и темно-темно. Хоть глаз выколи. Все казалось, будто кто-то шебуршит в вагоне и ходит. Ноги в туфлях совсем перестали чув­ ствовать. Саша сперва плакал, а потом притих, и я подумала, что он з а ­ мерз. А вагон так трясет, дергает — на ногах не устоишь. Тогда я стала бегать возле стенок вагона, чтоб согреться. Потом укутала Сашу в свое пальто, а сама осталась в твоей коричневой кофте, которую ты мне дала , когда я приехала с Гешей с прииска. Я ничего не помню дальше. Измучилась совсем. Железнодорожники вытащили меня из вагона на станции Злобиной, а потом отвезли в боль­ ницу. И Саша со мной. Я вся перемерзла. И щеки приморозила, и руки, и ноги. Еще воспаление легких потом. Врач спрашивал у меня адрес и про родных. Я сказала , что с Мины. Не хотела, чтоб отец узнал. 40