Сибирские огни, 1962, № 2

Бьют, быот разбойников. Вот и брат получил два камня по башке. И хлынула на волны кровь... Его вытащили разбойники, но он не протянул долго... Близок, близок конец поэмы, и я уже не разбойник... Начинаю чув­ ствовать собственные руки и прячу их за спину. Последние стихи не выго­ вариваю, а заглатываю , сгорая от смущения и неловкости. Переступаю с ноги на ногу и не смею поднять глаз. Куда девалась моя разбойничья смелость, гульба с красными девушками? Все пошло прахом. Замолк Пушкин, и я окаменел. Слышу, скрипнули полуботиночки. Она подо­ шла ко мне. Я чувствую тепло ее тела, вижу складки платья и запылен­ ные носки голубых полуботиночек. — Ты хорошо читаешь. Молчу. — Я столько не могу наизусть. Слышу: ветерок пронесся над тополями возле берега, и они заш еле­ стели. — Ты в какой группе учился? — В пятую перешел. Это была правда. В Дербино я закончил четыре группы. — А я закончила девятилетку и теперь буду готовиться в институт. Хочу спросить, что такое «институт», и боюсь. Разве можно показать себя неотесанным балбесом в глазах такой девушки? — Я подумала: тебе лет пятнадцать. Ты такой рослый, сильный. И тут я вру: — Мне пятнадцать и есть. Какая важность! На три года прибавил. — Десяти лет пошел в школу, да? Киваю головой. Д а , мол, да. — Ну, что ты в землю смотришь? Мне легче поднять трехпудовый куль с рожью, чем собственную голову. — Д авай познакомимся.— И протянула розовую ладошку. Я сжал ее добольна, чтоб она почувствовала, какой я сильный. — Ой, что ты! У меня же не деревянная рука. Ну, вот.— И назвала себя: — Гутя. — Алеха. Брови ее вспорхнули на лоб. — Почему «Алеха»? Алексей? Я терпеть не мог Алексея. Это же ясно-понятно: «Алексей — полно пузо карасей». — Алеша, значит. Час от часу не легче. Меня так и дразнили: «Алешка-лепешка, в пузе поварешка». — Я на год старше тебя, значит, ты должен меня слушаться. Согла­ сен? Вот. Я ведь закончила девятилетку в Минусинске, а ты еще пере­ шел в пятую группу. У меня хватило смелости спросить: — А сколько тебе лет было, когда пошла в школу? — Тетушка меня готовила дома. Пяти лет я уже читала. А в третью группу пошла, когда мне исполнилось восемь лет. Потом захворала и го а не училась. Вот что, значит, тетушка учительница! — А кто у тебя родители? — спрашивает. — Родители? — голос мой начинает крепнуть. — Старообрядцы?