Сибирские огни, 1962, № 2

Должно быть, мой показ был неудач­ ным, и я не убедил поэта, он возразил против такого чтения десятой и одиннад­ цатой строф, согласившись с моим пред­ ложением относительно восьмой. В мае 1920 года мы опять встрети­ лись. Это было на квартире О. В. Гзов- ской. Александр Александрович произвел на меня тревожно-тяжелое впечатление. Он был каким-то отсутствующим и при­ слушивающимся к тому, что происходи­ ло в нем. Он сообщил, что взял пьесу «Роза и крест» из Художественного те­ атра, так как убедился, что она не пой­ дет там, и собирается передать ее в ка­ кой-нибудь другой московский театр. Он спросил Гзовскую, жалеет ли она, что ей не удалось сыграть роль Изо- ры, и, получив утвердительный ответ, как-то странно улыбнулся и сказал: ему тоже-жаль, что пьеса не пойдет в его лю­ бимом театре, а главное, что не Стани­ славский будет ставить ее, а кто-то дру­ гой. Тут же добавил, что не всегда они (Станиславский и Блок) понимают друг друта, но все же Станиславский — ху­ дожник огромной величины и с ясной целью, а вот он, Блок, все чего-то в жиз­ ни не понимает... Он говорил о Большом Драматиче­ ском Театре в Ленинграде, где возглав­ лял в то время режиссерское Управле­ ние, говорил о большой помощи, кото­ рую оказывают театру М. Ф. Андреева и А. М. Горький. Без них театр, да еще молодой, вряд ли мог бы просущество­ вать долго. Жаль только, что М. Ф. Анд­ реева слишком настойчиво вмешивается во все дела театра и его репертудра. Из-за недостатка пролетарских драма­ тических произведений, говорил он, те­ атру приходится намечать свой путь ме­ жду трагедией и романтикой, которой театр не будет чуждаться, и высокой ко­ медией. Однако, если обнаружится хо­ рошая пьеса современного автора, театр не откажется ее поставить... Дальше разговор зашел об оперной студии Большого Театра, где Гзовская работала в это время. — Наверное, и тут, в опере, Кон­ стантин Сергеевич скажет свое слово, — улыбнулся опять Блок. — Музыка — это хорошо. Но опера у нас еще слиш­ ком оперна. Шаляпинь 1 не рождаются десятками, это — явление раз в сто лет. Ну, а кино? Помните «Мару Крам­ скую»?! В это время Гзовская участвовала в фильме «Сорока-воровка» (по Герцену) — сценарий был написан А. В. Луна­ чарским. Положение с негативной плен­ кой было в то время в Москве катастро­ фическое. Снимали кадры на позитивной пленке. Конечно, снимки некоторых кад­ ров не могли удовлетворять даже самые скромные требования. Фильм получился технически очень слабый. — Ну, а концерты? — спросил Блок. — Ну, их,хоть отбавляй!.. О. Гзовская стала вспоминать всевоз­ можные трагические и комедийные эпи­ зоды во время концертной деятельности и жаловалась на отсутствие современно­ го репертуара. Тут я решил, что пришло время и мне вмешаться... — Вы помните, Александр Александ­ рович, я показывал вам, как я представ­ ляю себе окончание 8, 10 и 11 строф- вашей поэмы «Двенадцать»? Я хочу еще раз прочитать вам эти строфы. Может быть, теперь мне удастся вас убедить. Я прочитал эти строфы, стараясь не нарушать ритма стиха, — за это уп­ рекал меня Блок раньше. По-видимому, мне удалось это сделать правильно, по­ тому что на этот раз он утвердил мое исполнение и даже сказал мне несколько приятных слов. Я отважился задать ему еще один во­ прос: — А как это у вас, Александр Алек­ сандрович: «...И идут бе з им ени свя то го все двенадцать вдаль...», а в конце вдруг — «...в белом венчике из роз впе­ реди Исус Христос...» Христос вместе с большевиками? Как это?! А.. Блок сделался вдрут мрачным, зам­ кнулся как-то, отстранился, ушел е себя... Наступило тяжелое молчание. Я по­ чувствовал, что мой вопрос был бестак­ тен. Меня спасла хозяйка, пригласив в сто­ ловую к чаю. Я чувствовал себя ужасно неловко. Попросил извинения, простил* ся и ушел. Больше я Александра Алек­ сандровича не видел. Я так подробно рассказал о некото­ рых встречах с Блоком и о своем чте­ нии поэмы «Двенадцать», потому что это имеет непосредственное отношение к дальнейшему. После гастролей по Чехословакии в 1922 году осенью (Прага, Пльзень, Брно, Братиытва), я и О. В. Гзовская верну­ лись опять в Германию, но уже не в Бер­ лин, а в Мюнхен. Приблизительно в кон­ це февраля нас пригласили на перегово­ ры в Дирекцию «Резиденц-театра». В нашем репертуаре, кроме другого материала, было две основных сцены: «Преступление и наказание» Ф. М. До­ стоевского (автора, очень любимого нем­ цами) и 2-й акт «Жизни человека» Л. Андреева. Этого было мало для полной программы концерта. Надо было сде­ лать и «концертное отделение». О. В. Гзовская включила в программу В. Ма­ яковского и В. Каменского, а я — «Две­ надцать» А. Блока. С этой программой мы и явились в Дирекцию. Условия были оговорены бы­ стро, и, как это ни странно (Маяковский и «Двенадцать» Блока!), программа бы­ ла принята без протестов.