Сибирские огни, 1962, № 2

— А ежели завалите хозяйство, товарищ полковник? Одно дело рыть окопы, а другое — заставить землю хлебушко рожать... Запротестовало сразу несколько голосов: — Разберемся, ежели что — поможем! — Бери печать, Лексан Лексаныч! — Скидывай шинель, надевай ватник! ...Пронин вышел из Дома культуры и тихо побрел по ночной деревенской улице. За Иней перекликались электровозы. Из заснеженных далей донесся ро­ кот трактора. Под ногами похрустывал снежок. Через шинель пробирался мороз. В тем ном небе висели жемчужины звезд. Звезды, звезды! Под каким только небом не приходилось видеть вас?! И всегда казались они огоньками далеких полевых станов. Как нелегко дошагать человеку до цели! Еще двадцать семь лет назад, вот так же, как сейчас, медлен но шел по Детскому Селу он, студент Ленинградского сельскохозяйственного ин ститута. Сколько было в голове планов, как было радостно ощущать на руках первые мозоли от рычагов трактора! Оставалось только защитить диплом агроно- ма-механика... Но страна потребовала, чтобы агроном Пронин стал солдатом. В сороковом году, командуя взводом лыжного батальона, он носился по финским тылам. А год спустя повел в бой роту на славной русской реке Березине, где когда-то бились за родную землю предки. ...Скрипнула калитка. Не хотелось заходить в духоту жилья. Он присел на старенькое крылечко. Мерцало огнями село. В хлеве сонно переругивались куры. А издалека слышались молодые голоса, взвизгивания девчат, забористые перели вы гармоники. Как мечтал он о таком деревенском вечере там, в окопах, в госпи талях, в разбитых снарядами городах. Сколько видел он деревень, вдавленных к землю танками врага. Многое растаяло в памяти, как дымок гаснущего костра. Но никогда не забудется страшная картина горящего хлеба. Рожь, высокую, зо­ лотую под безмятежным солнцем, поджигали по его приказу его же солдаты. Что­ бы не досталось врагу. Хотелось броситься на умирающее поле. Прикрыть его сво нм телом. Но... он командовал: — Жечь! Агроном жег хлеб!.. И это умирающее ржаное поле, золотые колосья, превра щенные в пепел, и горьковатый аромат горящего хлеба, казалось будут пресле­ довать его всю жизнь. III ...Каждое утро, садясь за председательский стол, он вспоминал: «Как бу­ дешь хозяйствовать?» Что же они думали? Придет он на председательский пост, и повалят в артельную кассу деньги, а колхозникам посыплются галушки в рот. Нет, друзья мои, чудес не бывает! Но все же, почему так запущена артель? Ладно. Опустил руки, устал, забо­ лел старый председатель. Да разве только от него зависит успех? Разве он, пол­ ковник Пронин, выигрывал сражения один? Всю свою военную жизнь он чув­ ствовал, как его плеча касается плечо соседа по боевому строю. Люди, вдохнов­ ленные большой целью, — главная сила во всем! Вот простая и великая больше­ вистская истина. В первый же день он обратился к членам партийного бюро артели: «Как вы думаете, с чего начнем?» — Молоко, — отвечали ему. — Вытянуть бы молоко, а там понемногу в лю­ ди бы вышли... — Молоко-то оно молоко, —■задумчиво отвечал председатель. — Тысяча де­ вятьсот литров в год от коровы — это, прямо сказать, стыдная продуктивность. Так в чем же тут причина? — Вроде бы в кормах... Привыкай, Лексан Лексаныч, к хозяйству!