Сибирские огни, 1962, № 2

Д а , да , почему он стоит? Скорей в Покукуй! Он может успеть. Он успеет. Тяжелое состояние — еще не обязательно смерть. Всегда нужно верить. Он верит: если успеет — Мария будет жить. Будет! Иначе ей нельзя, никак нельзя... — Я сразу велела Гоше: «сию» отвечай, чтобы самолет посылали,— торопливо говорила Лида ,— Ну, не стойте же, не стойте! Он вышел на крыльцо, все еще чувствуя себя оглушенным. Направо, через пустырь — тропинка к дому. К «дому Баженовой». Ох, каким страшным и чужим для нее оказался этот дом!.. Пересиливая сверлящую боль в ноге, Цагеридзе заспешил обратно к реке, откуда далеко и глухо доносились неясные рабочие шумы. Там люди, жизнь. И Саша Перевалов на своей моторочке, обгоняя тающие льдины, обгоняя жуткое предупреждение Анкудинова, домчит его до Покукуя за полтора часа. Ах, зачем он ее отпустил в Красноярск!.. Какой «шок»?.. Почему была сделана «по ее настоянию» операция?.. И вдруг острым, разящим ударом отдались у него в мозгу слова быв­ шего мужа Марии, сказанные у самолета сквозь ураганный ветер про­ пеллера: «Мария Сергеевна закричит: виновен я. А я отвечу: ей нужно было глотать сульфамиды...» Цагеридзе шел быстро, как только мог, шел тяжело, повторяя только эти слова. Теперь он все понимал. Теперь он точно знал, в чем виновен тот человек, и знал, в какой бой он должен будет вступить с ним. Но как могла она, как могла!.. И зачем?.. До чего же длинна дорога к реке! Скорее, скорей... Крутой тропой наконец наклонился берег. Звонкие, чистые льдинки посыпались под ногами. Цагеридзе машинально поднял, заж ал в руке пучок холодных, ледяных иголок. И отшвырнул на песок — не нужно, чтобы они растаяли в руке... Впереди лежала серая даль реки, сдавленная тяжелыми, туманными горами. Что там сейчас, за этой мутной, серой далью? И с Читаута прямо в упор, в лицо ему, вдруг подул мягкий, теплый ветер. Тот ветер, который он называл — «Мария».