Сибирские огни, 1962, № 2

отозвалась, сухо, вызывающе: «Ну, а я-то здесь при чем? Почему вы мне говорите? Не пойду же я его упрашивать!» И Цагеридзе понял: нашла коса на камень. Не надо больше трево- , жить ни того, ни другого. Две недели в жизни человека молодого — боль­ шой срок. Если тут само время ничего не сделает, начальнику рейда не сделать тем более. Если любовь счастливая, она их все равно приведет друг к другу. На Читаутском рейде, или на Братской ГЭС, или еще где- нибудь. А если бродит, подкарауливает их трудная, несчастливая лю­ бовь — так, может быть, и лучше, что уже сейчас разойдутся они?.. По косой тропе, пробитой к запани, Цагеридзе спустился вниз. И как раз в тот момент, когда он приблизился к машине, мотор агре­ гата всхрапнул, громыхнула лебедка. Серебряно извиваясь и постепенно натягиваясь, поползли по дощатой палубе два параллельно расположен­ ных троса. Захваченный ими и подчиняясь их силе, боком по воде потя­ нулся к машине добрый десяток бревен. Тросы, наматываясь на барабаны лебедки, упрямо тащили тяжелый груз на себя, к вертикально поставлен­ ным у борта плавучей машины крепким лиственничным брусьям. И брев­ на, плещась в воде, шурша осыпающейся с них корой, внакат стали взби­ раться одно на другое, округляясь в пучок, подобный зажатому в кулаке десятку карандашей. Тотчас же готовый пучок рабочие натуго, по концам, стянули кольцами из телеграфной, толстой проволоки, и он, теперь уже единый, цельный, упал снова на воду, ударившись, как кит. И такой же огромный. В него вонзилось сразу несколько багров, тросы на лебедке ослабли, и «кит» стал медленно сплывать вниз по течению. От реки пахло рыбой, холодком погреба и чуть-чуть сосновой смо­ лой. Позже, когда по берегу вблизи от агрегата накопятся груды облетев­ шей с бревен коры, примешается еще и запах уксуса, запах бражный, пере­ биваемый щекочущими в горле испарениями солярового масла и дымком береговых костров. Этот воздух — любимый воздух сплавщиков, будет овевать запань до поздней осени, пока по реке не поплывет зеленоватая шуга. У Цагеридзе зачесались руки. Не стоять в стороне, наблюдая работу людей и машины, а хоть что-нибудь делать и самому! Он подобрал бро­ шенный кем-то багор и, слегка балансируя им, заш агал по зыбкой бре­ венчатой дорожке, «боне», ведущей к сортировочным воротам, через ко­ торые несколько женщин выталкивали, выводили бревна. — Эй-ля! — закричал Цагеридзе.— Дайте-ка место и мне! Хочу по­ пробовать, какой-такой наш замороженный лес. Не растает он, как ледок, от горячего солнца? Женщины потеснились. Среди них оказалась Булатова. Тыча багром в бурлящую, мутную воду, она проговорила: — Тут глубина-то страшенная. Не окунитесь, по нечаянности. — Если женщины не боятся стоять на шатких бревнах, мужчина должен ходить прямо по воде,— ответил ей Цагеридзе. Он зацепил огромный сосновый сутунок и попробовал подтащить к воротам. Но где-то на хвосте у бревна лежали вперекрест еще д р у г и е - так туго, беспорядочно их здесь набило с осени,— и сколько Цагеридзе ии напрягался, подвинуть сутунок по воде он не мог. _ Э! — засмеялась Булатова,— Оказывается, не мужчинам, а жен­ щинам придется ходить по воде. В своих высоких резиновых сапогах она спокойно спрыгнула с «боны» на сутунок, который все еще держал багром Цагеридзе, и побежала к вершине, наклонно уходящей в глубину, чтобы столкнуть зажавшие суту­ нок бревна. И было действительно похоже, что она просто пошла по воде. — Назад! — сердито закричал Цагеридзе,— Р азве так можно? __ А чего? — отозвалась Булатова, сильно нажимая пикой багра в