Сибирские огни, 1962, № 2

тяжелыми. На реке не стихал глухой грохот. Срезанные, выхваченные с откосов берега столетние сосны зелеными метелками проглядывали среди торосов. А по острову ледяной вал катился и катился, двигался все дальше, засыпая камни, кусты, отдельно лежащие бревна своим играющим на солнце живым серебром. Василий Петрович с Феней между тем перебежали через протоку и, забирая в сторону от быстро наползающего на остров льда, скрылись, ис­ чезли в мелких тальниках. Можно было теперь в уме отсчитывать минуты, можно было выве­ рять расстояния, можно было зримо представлять себе, где и как идут они, что делают,— нельзя было остановить время и нельзя было остано­ вить неумолимо ползущий ледяной вал, который, если только не рухнет затор на косе, не позже как через полчаса завалит, засыплет весь остров полностью и ворвется в протоку. И было теперь уже все равно, останется ли целой дамба, сохранится ли в запани замороженный лес. В этом тягу­ чем, скорее даже неподвижном течении времени жизни человеческие, две жизни человеческие, неведомо — оборвались или не оборвались еще за ледяным заслоном? — вот что было единственным и главным... Что происходит там?.. Что делают там люди?.. Делают ли?.. Храпя и сбрасывая с себя шумные струи воды, на дамбу всползла зеленоватая, обмятая по углам льдина, повернулась, как танк, тот танк... Конец!.. Крепость сдается... Но в этот миг под ногами Цагеридзе словно ушла вниз, дрогнула земля. А за островом, в дальнем его конце, невообразимо высокий и не­ охватный, сверкающий стеклом и сталью, встал ледяной столб. Расколол­ ся и тучами мерцающих осколков упал по широкому кругу. Второй раз дрогнула земля. И новый столб из стекла и стали взмет­ нулся над черными тальниками еще размашистее и выше. В мелкой водяной пыли, повисшей в воздухе над местом взрывов, зажглись красные и фиолетовые огоньки. Ползущий по острову гигантский вал сразу остановился, будто ему, как зверю, вбили две пули в переносье. Не горбился больше и Читаут. Он шумно отвалился от берегов. Зеленоватая льдина качалась на дамбе, как коромысло весов. Высокие торосы медленно опадали, рассыпались. Вежливо уступая друг другу место, ледяные поля потянулись вдоль дамбы за остров... ...Цагеридзе вяло обтер рукой лицо. Ломило в ушах, болели челюсти. Сколько времени продолжалось все это, представить он не мог... Д амба осталась цела. Запань и замороженный в ней лес — тоже. А люди?.. За ледяным валом на острове ничего не было видно. Какая разница теперь, что тут, у Громотухи, происходит. Крутятся льдины, снова остановились или свободно плывут... Рядом с собой Цагеридзе заметил Косованова. — В поселок, скорей надо в поселок,— чувствуя чугунную тяжесть в ногах, сказал он. — Не убедил я,— горько проговорил Косованов.— Опять на «рыск» Петровича нашего потянуло. Девчонку еще сманил. Что же Иван Рома- ныч?.. На берегу, кроме них, не было уже никого. Дымились догорающие костры.