Сибирские огни, 1962, № 2

Наступил уже вечер, зябкий, с промозглым туманом, пробиравший Цагеридзе мелкой дрожью насквозь, когда они подъехали к конторе. Лида ожидала начальника со своей, на этот раз тощенькой, папкой «К докладу». В кабинете никого больше не было. Боясь услышать неже­ ланный ему ответ, Цагеридзе все же спросил: — А где товарищ из Москвы? — Ну, он сразу же ушел, как только вы уехали! — весело сказала Лида, качнув своими большими круглыми серьгами. И стала за спиной у Цагеридзе .— Вот тут, Николай Григорьевич, заявление электропильщи­ ка Глотова. Просит... Дыша прямо в волосы Цагеридзе и иногда касаясь его лица своей свободно наброшенной на плечи шалью, Лида стала объяснять, что з а ­ ключено в той или иной бумаге, добавляя: «Н адо 'бы подписать», или «Ну, этому и отказать можно». И Цагеридзе в этот раз послушно, совсем не вглядываясь в содержание бумаг, писал резолюции на уголке так, как говорила Лида: «Выдать». «Отказать», «Списать». «Подшить к делу»... Закончив свой «доклад», так же, через плечо Цагеридзе, Лида собра­ ла все бумаги. Помедлила и спросила: — У вас больше ничего нет ко мне, Николай Григорьевич. Могу я уйти? — Д а , конечно,— равнодушно сказал Цагеридзе, глядя неподвижно перед собой. — У вас неприятности? — с сочувствием проговорила Лида .— Пони­ маю. Вы даж е ночевали в конторе. Это что — этот? От него? Или... — Нет, нет, Лидочка, неприятностей никаких,— торопливо перебил Цагеридзе.— Просто накопилось работы много. Д а , да , я помню: вы не желаете, чтобы я оставался на ночь в конторе. Но я действительно ноче­ вал здесь. И, вероятно, все же останусь снова. Если можете — простите! Лида тихонько пошла к двери, оттуда окинула взглядом диван, нахму­ ренного и неподвижно сидящего Цагеридзе, потянула с плеч у себя шаль, кинула ему. — Возьмите, пожалуйста,— сказала она.— Вам же вовсе нечего бу­ дет положить себе под голову. Работать в этот вечер Цагеридзе не смог. Не было ни желания, ни мыслей. Не остался он и ночевать в конторе. Прибежала Феня и увела его домой. — Николай Григорьевич,— сказала она,— ну, я просто не могу, я так тревожусь. Мы опять наморозили пельменей, ужин будет очень хоро­ ший. И этот, из Москвы, родственник Елизаветы Владимировны, тоже очень хочет с вами поговорить. — «Этот»? Родственник? Разве он родственник? — спросил Ц аге ­ ридзе. — Да-а! Какой-то дальний. Вы не обратили внимания? У них даж е фамилии одинаковые. — Хорошо, я иду,— сказал Цагеридзе. Дома он с аппетитом ел пельмени, пил какой-то особенно жгучий коньяк, привезенный с собой Баженовым. Хохотал и шутил, переговари­ ваясь с Максимом, который в этот вечер по обыкновению оказался у них, и вместе с Феней стряпал пельмени. Хохотал, и про себя удивлялся, как это только мог, как только сумел сын убедить свою мать называть его дальним родственником. Потом он внимательно вслушался в их разговор между собой и по­ нял: Елизавета Владимировна называет его Толенькой, Толей, а он ее ловко не называет никак. Полуложь, полуправда. И старуха, которая так долго вела подобную же игру на полулжи и полуправде с чужой ей М а­ рией, теперь великолепно ведет ее и с родным сыном...