Сибирские огни, 1962, № 2

Всю ночь свистит ветер. А если ветер — лбом прошибают дорогу, как го­ ворят шоферы. С полки спустилась тоненькая, совсем юная девушка в гарусной в я ­ заной кофточке, в черной юбке, в белых чесанках. Губы у нее подпухли от сна и оттопырились, как у ребенка. Кудрявые золотистые волосы рас­ сыпались по плечам, и она их прибирает ладонями. Движения ее полу­ сонные, медлительные. Она спрашивает у матери: ночуют ли они в Уяре у каких-то знакомых или сразу поедут в Харламовск? — Что же мы будем беспокоить людей среди ночи? — отвечает мать. Голос у нее тихий, переливчатый и чуточку грустноватый. Она вся так и тянется к дочери. — Ты не растеряла шпильки? — И сама стала искать шпильки на полке. — Как мы поедем? — спрашивает дочка. — Если у вокзала нет машины, пойдем в автороту. — И, взглянув на меня, женщина спросила: — И вы тоже? — Давайте. Компанией веселее. Дочь сняла с полки пальто, которым укрывалась. — Ты надень мою шубку. — Еще что! — надула губы дочь. — Тогда пододень мою кофту. Мороз ведь. — Не замерзну, мама. Не беспокойся, — глухо и как-то странно отчужденно ответила дочь, надевая темное пальто на теплой подклад­ ке. Мать сама хотела повязать голову дочери пуховым платком, но дочь решительно отвела ее руки. Суета, полумрак. Приближение к станции. Женщина взяла чемодан в парусиновом чехле; дочь — сетку с про­ дуктами и какой-то сверток. Д ержалась она диковато, угрюмо, стараясь избавиться и от опеки матери и от всяких разговоров. А рука ее показалсь мне такой нежной, милой!.. Сейчас она спрятала руки в шерстяные перчатки, да и сама точно залезла в раковину, как устрица. Вышли в холодный тамбур. Поезд все шел. Показались реденькие огни. Мороз, мороз. Рельсы виз­ ж ат сухо. Поезд приняли на пятый путь между двумя товарными со­ ставами. Идем в обход товарняка. Девушка на шаг впереди, за нею мать и я. У одного вагона раздвинута дверь. Девушка остановилась и смотрит внутрь, в пустоту вагона. — Ты что, Гутя? Никакого ответа. — Пойдем, Гутя! Девушка вдруг сорвалась и побежала, рыдая. Вот так чудеса! Что она там увидела, в пустом вагоне? Я заглянул. Никого. Пустота, и черно, черно. Странно!.. На перроне ни души. Снег не скрипит под ногами, а тоненько пищит; «сссорок, сссорок!..» Дочь и мать задержались возле двери в вокзал. Я подошел. — Надо же позвонить в автороту, — говорила мать. — Я сказала: в вокзал не пойду. Иди и позвони. — Что же ты будешь мерзнуть? — Не замерзну. — Д а ты же только что из больницы. И ноги у тебя... — Иди, я подожду, — перебила дочь. «Ну, характер!» — подумал я. Женщина попросила меня позвонить в автороту.