Сибирские огни, 1962, № 2

— Мы могли бы, вероятно, сразу, сейчас же приступить к работе,— продолжил тогда Баженов. — Но мне кажется, Николай Григорьевич, нам прежде следует по-мужски кое над чем поставить точки. Без этого нам, очевидно, не обойтись и лучше это проделать в первую очередь, не­ медленно. Вся эта история с поездкой сюда оказалась для меня полна не­ ожиданностями. Но интересы дела превыше всего, а я приехал исключи­ тельно в интересах дела. Если у вас не возникло желания начать, поз­ вольте мне высказаться первому. Цагеридзе приоткрыл дверь, сказал изумленной Лиде, привыкшей к совершенно свободному для всех доступу в кабинет: «Замкните нас на ключ. Откроете, только когда я постучу. У нас чрезвычайно важные р а з ­ говоры». И повернулся к Баженову рывком, как дуэлянт, который ждет от своего противника нечестного удара шпагой. — Начинайте! Баженов по-прежнему безмятежно улыбался. И как-то странно: од ­ ной половиной рта. Смотрел в упор на Цагеридзе, словно бы оценивая, насколько с ним можно быть откровенным. — Итак, — заговорил он, свободнее располагаясь на диване, — итак, мне хочется прежде всего прояснить вам мои отношения с Марией Сер­ геевной и с моей мамой. В остальные обстоятельства моей жизни я вво­ дить вас не стану, не отниму вашего времени. Я и вообще не должен бы открываться перед вами, но я вижу, угадываю в вас хорошего человека, друга, а не врага, и кроме того, как мне объяснила мама, некоторые на­ ши частные интересы по-видимому переплелись. Зачем же нам играть в прятки? Мир слишком тесен, и неизвестно, сколько раз и где еще придется нам в этом мире встречаться. А я люблю всем людям глядеть прямо в гла­ за. — И он действительно еще упорнее посмотрел на Цагеридзе, заставив его потупиться. — Мои отношения с Марией Сергеевной? Никаких! Д ва совершенно посторонних друг другу человека. В лучшем случае — толь­ ко слегка знакомых. Я не обращаюсь в прошлое, я говорю о настоящем. Достаточно этого для вас? Цагеридзе немного смягчился. Прошел и сел в свое кресло, не так уж угрюмо, как вначале, хмуря брови. Его подкупала прямота Баженова, именно эти качества в людях ценил он всего больше. Правда, говорил Баженов очень сдержанно, как-то книжно, без теп­ ла, словно предупреждая, что он идет на откровенность лишь необходи­ мую, обязательную, а не от сердечного расположения к своему собесед­ нику. Но разве в их положении можно требовать, ждать чего-то другого? — Прошу вас объяснить это, — Цагеридзе вслух прочел телеграмму Марии. — Объяснить не смогу,— сказал Баженов, снимая очки и начиная их протирать. — Единственно, могу высказать лишь свои предположения. В Красноярске с Марией Сергеевной мы, по существу, -не встречались. Мы только на один миг увидели друг друга в лицо. Она успела мне сказать, что полетим на Покукуй мы с нею в одном самолете. Из гостиницы я уехал на такси. Мария Сергеевна к назначенному времени на аэродром не явилась. И я улетел один. Я предположил, что она передумала и просто не захотела лететь со мной вместе. Это переходило границы наших тепе­ решних с нею отношений, о которых я вам уже говорил, но я не удивил­ ся — Мария Сергеевна всегда отличалась эксцентричностью. Судя по телеграмме, она по-видимому предпочла провести время где-нибудь на юге, нежели на рейде, пока здесь нахожусь я. Такова моя гипотеза. — Это очень хорошая гипотеза ,— вглядываясь в какую-то бумажку на столе, медленно сказал Цагеридзе. — Но вот вчерашняя радиограмма Анкудинова о вашем вылете сюда. Она начинается словами: «Завтра две­ надцать ноль-ноль...» А далее говорится, что прилетите вы один. Значит,