Сибирские огни, 1962, № 1

губы, ответила она. — Но я не знаю, о чем мы можем с вами говорить. — Да, да, конечно, — глядя в пол, сказал Анатолий. — Все это тре­ бует больших и сложных объяснений. Но если так неожиданно судьба нас столкнула снова, я все же не могу уйти, не услышав тебя. — Вы уже слышали мой голос, — возразила Мария — и я полагаю, этого достаточно. — Я хочу услышать, Марочка, какие ты сейчас имеешь ко мне пре­ тензии. Они вполне возможны. И я готов их удовлетворить. Как оказа­ лось, мир тесен. Мы можем встретиться и еще. Но я предпочитаю встре­ чаться с каждым человеком не как с врагом, а как с другом. Во всяком случае, как с добрым знакомым. — Претензий, как вы это называете, Анатолий Данилович, у меня к вам нет никаких. Но есть одна просьба. Здесь, в Красноярске, и в этой гостинице я пробуду еще полтора дня. Послезавтра я улечу. Если нам слу­ чится опять где-то встретиться — пройдите мимо. Как добрый незнакомый. — Марочка, я всегда охотно исполнял все твои желания. Готов ис­ полнить и это. Но сегодня позволь немного мне поговорить с тобой. Ты не хочешь называть меня по-прежнему Толиком. Обидно. Но это твое право. Ты не хочешь ни о чем спрашивать меня. Тоже, Марочка, твое право. Но у меня самого к тебе есть несколько вопросов. И я не могу уйти, не услы­ шав на них ответа. Позволь мне сесть? Сядь сама. Поставь, пожалуйста, куда-нибудь этот чайник! Поговорим. Ты сказала: улетаешь послезавт­ ра. — Он усмехнулся: — Как раз послезавтра и я улетаю. Может быть, мы вместе летим? Хотя, куда сейчас моя дорога, вряд ли у меня найдутся попутчики. Мария только пожала плечами: «не интересуюсь». Но все же села. Нелепо стоять на ногах, если вошедший уселся. И еще более нелепо вы­ гонять его со скандалом. Люди кругом. Пусть спросит, что ему надо, и уйдет сам. Мария угадывала, о чем он хочет, о чем обязан спросить. Но Анатолий начал разговор совсем с другого. — Ты мало изменилась, Марочка. Такая же свежая и прелестная. А я, чувствую, ну, не постарел, а все же, что называется... посолиднел. — Действительно, у него появился животик, круглее стал подбородок, не­ много поредели волосы и говорил он теперь как-то одной лишь половиной рта, словно другая была замкнута, схвачена невидимой скобкой. Он про­ должал: — Жизнь беспокойная, все время в разъездах. Только в среду из Архангельска, а сегодня утром снова в самолет. Совсем неожиданно, хотя и очень кстати. Работаю в Москве. Года идут. Пора осваивать столицу, как следует. А ты, Марочка? Ты так загадочно исчезла из нашего лес­ промхоза, с Урала. — Нет, я просто взяла и уехала. — И по-прежнему служишь в лесной промышленности? — В лесной. — Да-а... Вот как?.. Странно.,. У меня в Москве комната. Всего одна. Небольшая. Жена, двое детей. Теснота чудовищная. А всё же — Москва! Надеюсь получить приличную квартиру. Но вряд ли скоро. Ты как жи­ вешь, Марочка? — Живу. — Прости — не замужем? У Марии задрожали губы. Как может, как может он задавать такой вопрос! Какое бесстыдство нужно иметь! Почему он не спрашивает о том, о чем он прежде всего, еще на пороге должен был бы спросить? Ответила, стараясь говорить как можно ровнее, спокойнее, безраз­ личнее: — Выхожу замуж. — И прибавила жестче, словно с вызовом: — Бу­ дут и дети. То, чего ты не хотел, а потом захотел.