Сибирские огни, 1962, № 1

но!» — «Дайте два дня, Лев Ефимович...» — «Решают часы! Хорошо, — рано утром. Другое время у меня все расписано». — «Я не рискую...» — «Рискуйте! И делайте, что вам говорят. Всё!» Он твердой рукой, решительно что-то пометил на листке бумаги и сделал юноше знак: «Ступайте!» Холодно повернулся к Баженовой. — Ну? Что у вас? Еще большим холодом повеяло на Баженову от его острых и жест­ ких, словно выбитых из камня, линий лица. Темные глаза из-под нахму­ ренных бровей глядели сурово, неприветливо. Руки, большие, и тоже как каменные, неподвижно покоились на столе. Похоже было, они отдыхают совсем независимо от хозяина. Волосы иа висках белизной своей слива­ лись с белизной накрахмаленной шапочки. — Извините, пожалуйста, Лев Ефимович. Я к вам. Мне нужно посо­ ветоваться, — сказала Баженова. Скосив глаза, Лев Ефимович посмотрел в список, лежащий несколько в стороне. — Фамилия? I — Меня нет в этом списке. Я пришла... — Ваше «направление»? Кто послал? — У меня нет «направления». Я очень прошу вас... — Не могу, — он встал, высокий, сухой. — Мне необходимо посмо­ треть больную. Рано утром я должен ее оперировать. А она не готова. — Позвольте подождать мне здесь, — твердо проговорила Бажено­ ва и ступила вбок, как бы загораживая ему дорогу. — Я буду готова к операции в любую минуту, как только вы скажете. Лев Ефимович несколько смягчился. Спросил не столь холодным и жестким голосом, как вначале: — Ну, так что у вас? Коротко. — Позвольте мне вас дождаться, — повторила Баженова. Он молча взял какие-то бумаги со стола, стремительно вышел, и это, видимо, следовало понимать все же как разрешение остаться. Баженова села на поцарапанный, обитый дерматином стул, на котором до нее побы­ вало наверно уже несколько тысяч людей, приходивших сюда со своими, такими же грустными заботами и такими же большими надеждами, села, думая лишь об одном: она должна будет на все, на все и немедленно со­ гласиться. Она не должна позволять себе никаких колебаний. Только бы этот человек с каменными руками и, должно быть, с каменным сердцем, сам согласился. Только бы он сказал ей: «Да. Можно». Неизвестно, много ли прошло времени. В кабинет несколько раз за ­ глядывали девушки и юноши в белых халатах. Кто-то спросил: «А скоро вернется Лев Ефимович?» Звонил телефон, долго, упрямо, словно стучал­ ся ей в сердце: «Да возьмите же трубку, возьмите!..» Баженова не выдер­ жала, взяла. Надтреснутый женский голос измученно произнес: «Лев Ефимович, Ульяницкая скончалась». Баженова сказала: «Льва Ефимови­ ча нет». Голос отозвался: «Передайте, когда придет». И Баженова снова стала ждать терпеливо. Ждать долго... Вернулся Лев Ефимович уже без той стремительности в движениях, с какой он вышел отсюда. Уселся в свое кресло и молча поднял на Баже­ нову теперь не злые, а просто очень усталые глаза. Она поторопилась. — Звонили не знаю откуда: Ульяницкая скончалась. Мягкой (очень мягкой, совсем не каменной!) подвижной рукой с ши­ роко растопыренными пальцами, словно умываясь, врач медленно провел по лицу. — Да? Я этого ожидал. Поздно, слишком поздно она обратилась, — проговорил однотонно. — Слушаю вас.