Сибирские огни, 1962, № 1

— Я всегда думаю. И знаю, что говорю! — Напоминание о Женьке только сильнее озлило Максима. — И я говорю тебе: Феню не трогай. Федосьей с этого часу не называй! — Н-да, Макея, — протяжно и с усмешкой выговорил Михаил, — прежде ты сам всегда заявлял: «У нас с Мишкой одна голова, одинаково думаем». Между прочим, и я считал примерно так же. И не хотел бы счи­ тать по-другому. А вот оказались же почему-то в «одной голове» у нас мысли разные. Очень разные. Макея, может быть, передумаешь? — Мне нечего — передумывай ты! Это ты с самых тех пор обраща ешься с ней... — Макея! Помнишь Ингут? Помнишь, там сказал я тебе: «Если в на шу мужскую дружбу какая-нибудь Федосья войдет, нас разделит — ударь меня. И — конец нашей дружбе». Тогда ты меня не ударил. Хо­ чешь ударить сейчас? — и крикнул, приказал ему: — Бей! Максим ударил. Не в лицо, не наотмашь. Просто так куда-то ткнул кулаком, в грудь, а может быть, в плечо Михаилу. Он сам не знал, как это получилось. Приказ ли Михила—«бей!» -— сработал, или повторенное им снова имя «Федосья» дернуло максимову руку, или, наконец, не ясно осознанное желание доказать Михаилу, что и он, Максим, тоже хозяин слов своих — так или иначе Максим ударил. Ударил, немедленно же ощутив, что сделал это зря. Пригнулся, ожидая ответной оплеухи. Уж если так получилось, то лучше подраться как следует, выплеснуть злость до конца, а потом поми­ риться. После большой драки мириться всегда легче. Тогда труднее ра­ зобраться, кто начал первым, как и почему. Но Михаил не отплатил Максиму, как тот ожидал, своим тяжелым кулаком. Он плечом оттеснил его с узкой тропы и, когда оказался впере­ ди, оглянулся небрежно. — Так, Макея. Дешево дружбой торгуешь, — сказал с прежним на­ смешливым состраданием. — Добро бы еще действительно за Федосью продал. А то — за что? Федосье ты нужен, как... Он махнул рукой и пошел к поселку. Почти стемнело. Максим неловко потоптался на месте, начиная по­ нимать, какую непоправимую глупость он сделал. Зачем-то схватил было топор и пешню, потом снова их бросил на снег и побежал за Михаилом. — Мишка, — бормотал он, настигнув друга и не зная, как остано­ вить, как заставить его теперь хотя бы оглянуться. — Мишка, да ты слу­ шай... Мишка, я же... Михаил молча шагал по узкой тропе. Максим сунулся в снежный сугроб — обогнать Михаила. Завяз, едва выбрался и только отстал еще больше. Опять побежал. Опять настиг. Стал теребить сзади за ватную стеганку: — Мишка, ну чего ты... Ну, поговорим давай... — Хвалился ты: Федосья — твоя? Вот с ней и разговаривай, — не сбавляя ходу и шумно дыша, отрезал, наконец, Михаил. — Это и все, Мак­ ея, что могу я тебе ответить. А на пятки ты мне не наступай. Держись на расстоянии. Так они и дошли до самого общежития. Михаил поднялся на крыль­ цо, а Максим одиноко потащился дальше, к конторе. Нужно перетерпеть какое-то время, пусть Мишка отойдет, остынет. Нельзя же на самом деле остаться с ним в ссоре! Нет, нет, за Феню он, Максим, заступился правильно. И Мишке это будет тоже хорошим уроком. Он хотя и очень упрямый, но сообразит, что меру и ему знать нужно. А Женькой Ребезовой он тоже пусть его, Макси­ ма, не колет. С Женькой теперь все покончено. Своими частушечками.