Сибирские огни, 1962, № 1

ичная картина старой России, воспетой Буниным. Любовь к родной стране, прекло­ нение перед ее мощью и громадно­ стью звучит и в словах Александра Сер­ геевича (отца Алеши), и в переживаниях сурового мещанина Ростовцева, •этого перекупщика хлеба и скота, кулака, ко­ торый, слушая стихи Никитина «Под большим шатром голубых небес...», только «сжимал челюсти и бледнел». А какие пейзажи встают на страницах «Жизни Арсеньева» — во всех крас­ ках и запахах полевых, в цветенье хле­ бов, в ароматах разнотравья! «Жизнь Арсеньева» — это лирика в прозе, причем лирика философская. Мысли о жизни и о смерти, о назначе­ нии человека, о боге-творце, существо­ вание которого для автора неоспоримо, вторгаются в повествование о семье Ар­ сеньевых. В этих отступлениях резко сказался пессимизм писателя-эмигранта, печаль по ушедшей весне жизни. Взвол­ нованный, радостный рассказ о детских и юношеских годах многократно пересе­ кает траурной чертой зловещая цепь смертей — гибель пастуха Саньки, сва­ лившегося с лошадью в овраг; смерть маленькой сестренки Нади; неожидан­ ная кончина бабушки; мгновенное пре­ вращение в «мертвое тело» красавца и здоровяка, цыгановатого соседа помещи­ ка Писарева; торжественное отпевание в эмиграции великого князя, вид кото­ рого исторгает у автора неожиданное изъявление верноподданических чувств; кончина Лики, венчающая все произве­ дение, и т. д. Однако траурный отсвет, появляющийся в романе, не в силах пре- обороть общий светлый тон «Жизни Арсеньева». Текст романа, печатаемого журналом «Москва» с некоторыми сокращениями, подготовлен знатоком творчества Буни­ на — П. Л. Вячеславовым. В предисло-, вии, написанном Львом Никулиным, при­ водятся интересные сведения об истории создания «Жизни Арсеньева», сообщен­ ные женой Бунина В. Н. Муровцевой, недавно скончавшейся в Париже. О Бунине в эмиграции часто говори­ ли, как о «писателе для писателей», имея в виду сравнительно узкий и пре­ имущественно литературный круг почи­ тателей его таланта. Считалось, что от­ сутствие «занимательного» сюжета, ху­ дожественная концентрированность, не­ желание считаться со всякого рода «мо­ дой» и т. д. — залог непопулярности его творчества у широкой аудитории, залог того, что книги его поймет лишь писа­ тельская элита. Ошибочность этого мнения опровер­ гается ныне на родине Бунина. Народу, простившему тяжкие заблуждения боль­ шого русского писателя, народу, читаю­ щему и любящему его произведения, воз­ вращена сегодня' последняя большая бу­ нинская книга. И. С е р м а н ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ С амая ранняя из статей этого сбор­ ника' — о прозе Тынянова — по­ мечена 1940 годом, а завершается он статьями о театре Блока, написанными в 1960 году. Итак — перед нами итог двадцатилетней критической работы, хо­ тя эта книга и не включает очень многое из написанного П. Громовым. Он начал печататься за несколько лет до Отечественной войны. Его хорошо зна­ ют читатели ленинградских литератур­ ных журналов и как автора книги (1956 год) об одном из интереснейших совет­ ских писателей 1930-х годов Юрии Кры­ мове, погибшем на фронте осенью 1941 года, и как создателя единственной в на­ шей критике работы о поэзии Аполлона Григорьева. Только строгостью автора к себе можно объяснить отсутствие в сборнике некоторых очень удачных его статей о драматургии, об «Опасном по­ вороте» Пристли, например. По-видимому, критик вместе со своим редактором тщательно обдумали не толь­ ко состав, но и композицию своего сбор­ ника и предпочли хронологическому по­ рядку тематический принцип располо­ жения статей. В сборнике четыре разде­ ла: первые два посвящены повествова­ тельной прозе (второй из них — истори­ ческой романистике), третий раздел включает статьи о театре, четвертый — посвящен драматургии Блока. Чем же объединены все эти, такие разновременные и разнотемные работы II. Громова? Есть ли в этом сборнике внутреннее единство? Для того, чтобы почувствовать пафос этой книги, чтобы понять, во ИМЯ ЧеГО' писались все эти, столь различные ■ па материалу и темам статьи, достаточно внимательно прочесть любую из статей этого сборника, чтобы стало ясно, какой идеей одержим критик, за что он сража­ ется, с чем борется. Сопоставляя два характера, две судьбы (Дорофея и Бор- ташевича), П. Громов извлекает из' ма­ териала «Времен года» Веры Пановой; исторически обоснованное объяснение того, как у такой матери мог вырасти сын тунеядец, внутренне опустошенный потребитель, а не деятель, не творец и даже не честный труженик. Как пишет- П. Громов, Дорофея Куприянова «мыс- ' П а в е л Г р о м о в . Герой и время. Статьи о литературе и театре. Л., «Советский писатель» п 1961.