Сибирские огни, 1962, № 1

приносит папку. В ней письма Шолохова тридцатых годов, книги с дарственными надписями автора. На книге «Поднятая целина» издания «Федерация» 1932 го­ да Шолохов сделал такую надпись: «Дорогому Андрею Плоткину, одному из многих двадцатипятитысячников, де­ лавших колхозную революцию в Вешен- ском районе, на дружбу. М. Шолохов. 20—3— 1933 г.» А на книге «Тихий Дон» надпись та­ кая: «Андрею Плоткину, другу-«перегиб- щику» на память о замечательном 1933 годе и о Вешенском районе; а также о совместном пребывании в Москве и о событиях, бывших за это время. 6 июля 1933 года». В более поздних письмах к Плоткину Михаил Александрович рассказывает об успехах в районе, о колхозном строи­ тельстве, о своей работе. В одной из них сообщает, что казаки допытывались у него, писателя, куда девался их общий ДРУТ — Андрей Плоткин! — Расскажите,— прошу я Андрея Андроновича,— какие эпизоды в «Под­ нятой целине» особенно напоминают ва­ шу жизнь в хуторе Лебяжий? Плоткин на минуту задумывается. — Кое-что действительно взято писа­ телем из моей жизни. Вот, например, «бабий бунт», так хорошо описанный Шолоховым. Он произошел в хуторе Нижне-Гороховском. Помню, дело так происходило. Еду на коне. Вдруг бежит навстречу мне один из бригадиров: — Бабы зерно растаскивают! Бросился я туда. Вижу, открыли бабы амбар, тащат на весы мешки с пшени­ цей, а потом выносят их на большую подводу. Встал я рядом с конем — ре­ шил не выпускать. Заговариваю, хочу выиграть время, пока свои не подоспеют. Нагрузили бабы подводу мешками, нача­ ли коня выводить. Я — не пускать. Бро­ сились на меня, стали терзать. Что де­ лать? В кармане наган, но покажи его только — озвереет толпа! К тому же за плетнем казаки сидят, смотрят да поку­ ривают. Кто-то шепнул, что в леваде притаились другие — с обрезами. В об­ щем, поцарапали меня изрядно:’ разорва­ ли бушлат, тельняшку. Вдруг крик: — Милиция! Бросились бабы кто куда. А это, ока­ зывается, прискакали с поля казаки, под­ нятые бригадиром. Завернули они под­ воду, стали сгонять баб обратно во двор. Я же прислонился к плетню и думаю скорбно: как же не смог предотвратить этого айтиколхозного выступления. Пе­ чально на свой разорванный бушлат смотрю: в чем же теперь ходить буду? Бабы вопят: «Арестуют нас! Казнят!» Вижу, и тут положение надо выправ­ лять. Проходит мимо казачка, я и под­ мигнул ей. Она засмеялась. Не помню, как уж, но шутку подхватили другие. Гляжу — заулыбались... В общем, пани­ ка вскоре улеглась... Задумывается Андрей Андронович, вспоминая свою жизнь. Потом говорит неожиданно: — Нет, не мо^у считать себя Давы­ довым. С таким же правом могут себя назвать им и Шабунин, и Красгоков, и многие из нас, двадцатипятитысячников. Я же, как прочитал «Поднятую целину», так, если образно сказать, «иконой» для себя Давыдова-то сделал. И по сей день стараюсь работать, как и он. Затем я спрашиваю Андрея Андроно­ вича, поддерживает ли он связь с Ми­ хаилом Александровичем Шолоховым. — Последнее письмо, помнится, по­ лучил я от него в 1945 году. Да вот оно. Плоткин протягивает мне лист бу­ маги: «Дорогой Андрей! Получил твое письмо, кажется, един­ ственное за последние годы. Осенью 1941 года, вернувшись с фронта в Мо­ скву, узнал от жены Кудашова, что ты заходил к ней и справлялся обо мне, но я тогда был уже в армии и постоянного адреса не имел. Людей, работающих в Вешках, мало, а дела — до чертовой ма­ тери. Не думаешь ли бросать свое дирек­ торство и переезжать на Лебяжий? Я лично был бы рад видеть тебя в наших краях. Да и колхозники о тебе вспомина­ ют частенько. Собирайся-ка к весне, да и махай в родные края, что ты на это скажешь? Крепко жму твою руку. Твой Шолохов. 16/Х1—45 г.» — Связь с Михаилом Александрови­ чем потерял я с 1950 года,— продолжал Плоткин,— Много мне пришлось переез­ жать с места на место. Теперь вот думаю летом побывать у него на Дону, а также навестить своих друзей казаков. Наша беседа тянется до вечера. Потом я ухожу, унося в памяти образ простого и вместе с тем замечательного человека. А недавно я получил письмо от Анд­ рея Андроновича. Он сообщил: «Хочу поделиться с Вами своей радо­ стью: на той неделе я дважды говорил по телефону с Михаилом Александровичем Шолоховым и затем виделся с ним. Встреча произошла, как встреча самых близких и дорогих друзей. Я Вам даже передать не могу. Этой встрече я рад чрезвычайно. Думаю, что эта встреча не последняя». Когда я вспоминаю о своем посещении А. А. Плоткина, я думаю: день за днем встречаемся мы с сотнями и тысячами людей. А много ли мы знаем об их жиз­ ни, об их судьбах? И сколько таких вот хороших, честных тружеников-героев с интересной увлекательной биографией окружает нас!