Сибирские огни, 1962, № 1

ния ими на благо человеку, романтики трудовых побед и подвигов, романтики борьбы за коммунистическое отношение к труду. Пожалуй, это одна из особен­ ностей переживаемого нами периода в развитии литературы социалистического реализма. Откройте повесть В. Липатова «Стре­ жень» — она начинается со сцены тру­ да рыбаков. Никаких особенных собы­ тий не происходит на берегу Оби. Люди собрались утречком на Карташевском стрежевом песке, забросили невод, по­ том вынули его, само собой разумеется, с рыбой... И обо всем этом рассказано неторопливо, обстоятельно, со свойст­ венной писателю пластикой и в то же время с такой заразительной увлечен­ ностью, что, читая, не замечаешь, как «проглатываешь» целых два десятка страниц «производственного» текста. В чем тут дело? Да, нас заинтересовали многие члены рыболовецкой бригады. Да, обстановка поэтическая — утро, река, простор, к тому же и работа рыбаков не совсем обычна — есть в ней охотничья страсть и охотничий азарт. Все это верно. Но за душу берет нечто другое. «Это великое искусство, — спокойно пишет В. Липатов, — ставить невод на Оби, которая несется навстречу катеру, бурлит под его острым и вздернутым но­ сом, всей силой стрежня хватается за днище и борта. Никаких примет, ника­ ких ориентиров нет у бригадира—только чувство пространства, невода, силы те­ чения». Бригадир владеет этим «великим ис­ кусством», он отлично ставит невод, до­ волен и «полон радушия». Но катер по­ ворачивает к берегу... «— Стоп!— басом командует брига­ дир, да зря: механик Семен Кружилин уже сбавил обороты мотора, приостано­ вил обратным ходом винта бег катера к берегу и, высунувшись из иллюминатора машинного отделения, придирчиво ози­ рает работу бригадира. Тот командирски покрикивает: — На машине! Не зевать! — И опять зря. Семен Кружилин, ка­ ким-то образом уже оказавшийся на стрежевом песке, пальцем прикасается к белой выпуклой кнопке, подкручивает винты, гремит рычагами, и выборочная машина, гулко хлопнув дымным колеч­ ком, оживает». Замечательное чувство товарищества в слаженном коллективном труде, чувство радости и одновременно высокой ответ­ ственности перед людьми испытывают герои В. Липатова. И мы начинаем по­ нимать, что они будут испытывать эти чувства независимо от того, будут ли они ловить рыбу или строить дома, ос­ ваивать целину или лететь к звездам. «Великость» их труда, подчас непримет­ ного, вдруг заполняет в нас все, вдруг преображает и «приподнимает» почти каждого героя повести. Здесь есть влюб­ ленность в свое дело, увлеченность тру­ дом, пафос творчества. Именно через коллективный труд, через отношение к нему мы постигаем человеческие качест­ ва героев, узнаем, какими духовными ценностями каждый из них обладает. Этой высокой общественной значимости коллективного труда, его величавости не смогла понять Виктория Перелыгина, она подошла к нему со своей узколич­ ной меркой, и сразу исчезла для нее красота и романтика труда советских людей, он показался ей серым, буднич­ ным, обыденным. Ее отличные трудовые «показатели» — усердие, точность, тре­ бовательность — на поверку оказались пустышками, лишенными большого гу­ манистического смысла. Каждый в бри­ гаде старался и болел за всех, каждый трудился для людей, и только Виктория за себя и для себя. В. Ажаев в прошлом году опублико­ вал маленькую повесть «Предисловие к жизни». Она о молодежи начала трид­ цатых годов. В ней, как и в повести В. Липатова, могут быть свои художест­ венные просчеты, но не о них сейчас речь, а о том, что составляет душу сов­ ременного литературного процесса. Коммунистический труд! Это и суб­ ботники, и ударничество, стаха­ новское движение и социалистическое соревнование, наконец, бригады ком­ мунистического труда. Однако все это рождалось не сразу и нелегко, это проходило через души людей и их судьбы, зрело в десятках, в сотнях, а потом — в тысячах и миллионах, накла­ дывало неизгладимый отпечаток на ха­ рактеры и взгляды, на поведение и вза­ имоотношения людей, то есть меняло в конце концов эту так называемую «из­ вечную» природу человека, делало Чело­ веком. Повесть В. Ажаева — это своеобраз­ ное воспоминание о том, как первое по­ коление советских людей входило в жизнь, как на самом деле проходил этот первоначальный сложнейший про­ цесс рождения обычного человека соци­ алистического общества. И вот что при­ мечательно: эти девушки и юноши, чуть-чуть постарше Революции, входили в нее через труд, отнюдь не празднич­ ный, не радостный, а через обыкновен­ ный физический изнурительный труд. Как всем им хотелось учиться! Но у одного мать мается с тремя ребятенка- ми, у другого отец болен, у третьего ро­ дители содержат большую семью и от старшего давненько, терпеливо и молча ждут помощи. Были и такие, которые ни в чем не нуждались: дети кустарей, бывших непманов и прочих. В учебные заведения они не попадали по другим причинам: в институтах, испытывавших хронический «недобор», господствовал классовый подход. У молодых людей «тех труднейших, прекрасных, романтических лет» были свои большие сложности. Женя, хоро­ ший, славный товарищ, поэт, оказался